– Кира! – шипит Светка на свою коллегу.
Я же поворачиваю голову и окидываю ту ледяным взором с головы до ног.
– Вы вообще кто? – фыркаю, демонстрируя пренебрежение, и захожу в как раз подъехавший лифт.
Целая толпа загружается следом, так что ответа не следует, я же дрожу под обстрелом множества чужих взглядов. Слышу, как тихо шепчутся люди между собой, и испепеляю взглядом Свету на месте, а та лишь краснеет и опускает глаза вниз. Мое лицо покрывается румянцем, температура тела явно поднимается, так что когда кабина приезжает на нужный этаж, я вылетаю оттуда, как пробка, и несусь в сторону уборной. Кажется, меня сейчас стошнит…
Облегчаю желудок и гляжу в зеркало, видя там свое усталое лицо. Ополаскиваю рот и ищу в сумке жвачку, которая должна отбить неприятный запах изо рта. Жалею, что не догадалась захватить с собой зубную щетку и пасту. Ну до чего уж теперь. Иду на свое рабочее место, не поднимая головы от пола. Но, к счастью, в коридорах пусто, все, видимо, на своих рабочих местах.
– Ты опоздала, Лера, – говорит мне мой начальник.
И все. Ни слова про ходящие по офису слухи. Но затем догадываюсь, что ведь сплетня только сейчас начала разноситься, так что узнают все о моей беременности только к обеду, раньше вряд ли, не настолько у нас быстрое сарафанное радио.
– Прошу прощения, Георгий Сергеевич, постараюсь такого больше не допускать, – говорю первым делом, а затем присаживаюсь на свое место.
Вот только затем меня осеняет… Ведь больше ничего и не будет. Если утром я еще хотела побороться за свое место в компании, несмотря на то, что вчера вечером сказала брату, то теперь в сложившихся обстоятельствах об этом не может быть и речи. Не смогу защищаться постоянно от ехидных чужих комментариев, косых взглядов и шепотков. Начну нервничать и злиться.
Несколько часов безвылазно прячусь в кабинете, словно в собственной норке, занимаюсь рутинной работой, надеясь, что мне дадут еще немного собраться с силами, но… Через час мне звонят на рабочую трубку. Код звонившего – сто пятнадцать. Вбираю больше кислорода… Абонент с отдела кадров.
– Слушаю, – отвечаю по стационарному телефону, не смогла выжидать больше, уже начальство начало коситься на меня недовольным взглядом.
– Валерия Евгеньевна, приветствую, вы когда собираетесь к нам зайти? – бодрым тоном и слегка ехидно говорит наша кадровичка.
Лет сорока восьми, разведенная, с двумя детьми, с ней было сложно поладить, но палки в колеса она никому не вставляла, так что неприятия я к ней не испытывала. Вот только каждый раз неприятно сжималась при звуках ее голоса. Все же не могу про себя сказать, что я стрессоустойчива, скорее, наоборот. Хотя в моем резюме из положительных качеств первым дело указано это свойство характера. Везде обман… К горлу подкатывает горький ком, но я спрашиваю, пересиливая себя.
– А что случилось? – севший тембр, все внутри словно наждачкой режет.
Не знаю, зачем интересуюсь и задаю дежурный во всех смыслах вопрос, ведь и так догадываюсь, в чем дело.
– Так секретарь самого Фарида Саидовича звонила, сказала, что ты увольняешься. Или ты что, передумала? – подозрительность так и звучит в ее словах, от чего у меня неприятно сжимаются внутренности. – Вечно вы молодые куда–то торопитесь. Нет, чтобы уцепиться за свое рабочее место. Или думаешь, в другом месте платить больше будут? Знай, у нас самые хорошие зарплаты, да и…
Тетка совсем входит в раж, но у меня нет никаких моральных сил ее выслушивать.
– Я… – начинаю было говорить, но она не слышит, продолжает разглагольствовать:
– Куда намылилась, признавайся, – вдруг проявляет она неуместное любопытство. – Или слухи правдивы, и на тебе генеральный наш женится? Говорят, ты пузатая от него. Ну да, дело–то не хитрое, только ноги раздвигай да…
Ее вопрос в лоб сбивает меня с толку, от чего у меня глаза начинают суетливо бегать по поверхности моего стола. Но затем я привожу свои эмоции и мысли в кучу и выпаливаю прежде, чем она совсем разойдется и перейдет все рамки приличий.
– Нет, – отвечаю с осторожностью, не желая порождать в компании и без того глупые слухи относительно себя. Не хватало еще, чтобы кадровичка потом растрезвонила всем, что я сама призналась ей во всем. – Подойду через полчаса.
И бросаю трубку, касаясь рукой груди, пытаясь таким образом унять бешеное сердцебиение. Боже, неужели можно быть такой бесцеремонной женщиной? Поджимаю губы, злюсь на себя за то, что не могла дать ей только что отпор. Стоило сказать, что это не ее собачье дело, но я так растерялась, что ни слова путного подобрать не смогла.