Эва же в недоумении посмотрела на глиссер, а потом на женщину.
— А…?
— За глиссер не переживай. Его никто не тронет, я позже за ним вернусь, как только тебя провожу.
— Но почему мы не можем лететь на нем?
— Это запрещено, — женщина обернулась к растерянной девушке.
— Понимаешь, принципалы же не только о нас заботятся, они заботятся обо всем живом на планете в целом. Понимаешь?
Девушка замотала головой.
— Короче, не заморачивайся. Сама все увидишь.
Пожав плечами, Эва поправила лямки на своем рюкзачке и побрела следом.
Она не понимала, где они оказались и что это за место, но оно навевало жуткие образы. Вокруг, куда не взгляни, были кучи железного мусора, отбрасывающие зловещие тени и своими вершинами затмевающие солнце. Хотя запах разнился от обычной мусорной ямы, но этот был ничем не лучше. В нем ощущались металлические и химические испарения, заставившие Эву не только сморщится, но и чихнуть.
Кучи были большие и маленькие, блестящие и ржавые, поеденные коррозией. Провода и микросхемы вперемешку с тряпьем.
«Откуда столько?»
Эва опустила взгляд, уставившись на маленький ботиночек с розовым бантиком, который был втоптан в грязь и давно потерял былое очарование. Не зная, зачем, она потянулась к этой находке, и тут до нее донесся детский плач. Такой жалобный и горький, что сдавило сердце.
— Ирма, ты слышала?
Но женщина уже скрылась за грудой очередного металла. В своих наушниках она увлеклась переговорами и ушла вперед, упустила Эву из вида.
Понимая, что Ирма никуда не денется, девушка прижала ботиночек к груди, свернула влево, где не было тропы. Чтобы добраться до обладателя голоска, ей пришлось бежать по опасному острому мусору, в котором любая железяка могла покалечить.
Бежать вверх было сложно, сначала Эва зацепилась рукавом, потом штаниной. Хлипкая ткань не выдержала и разорвалась, но девушка не обратила на это внимание, главное — добраться до несчастного ребенка, непонятно как оказавшегося в таком жутком месте.
— Эй, тут есть кто-нибудь? — позвала Эва, оказавшись на вершине.
Она замерла в трепете, ее взгляд приклеился к маленькой хрупкой фигурке, придавленной чем-то большим и тяжелым. Белые волосы накрывали лицо, одна рука была неестественно повернута. Ужаснувшись, Эва что есть сил побежала, кубарем скатившись к подножью кучи, получив несколько мелких порезов.
— Подожди, милая, я сейчас. Я сейчас помогу!
Она осторожно опустилась возле ребенка с необычайно белым цветом кожи и осторожно, чтобы не причинить больше вреда, откатила тяжелую трубу, лежащую поперек хрупкого тельца.
— Сейчас, потерпи, я тебе помогу.
— Мама?
В слезах и трясущимися руками Эва откинула белесые волосы, чтобы рассмотреть детское личико, и не сдержала крик ужаса, отшатнулась назад.
Вместо симпатичного лица на нее уставились пустые глазницы, из которых торчали провода. Вместо кожи лицо покрывал обугленный пластик, а нижней челюсти вообще не было, из обнаженных трубок, железок и тонких проводков, стекала синяя едкая жидкость. В том месте, где ядовитая дрянь попадала на когда-то белое платьице, образовалась прожжённая дыра.
Сдерживая рвотные позывы, девушка попыталась встать. Но тварь, почувствовав движение, с нечеловеческой реакцией схватила за запястье и сильно сдавила, голова медленно повернулась и черными глазницами уставилась на Эву. Из центра груди демона начала нарастать вибрация, преобразовываясь от милого и детского голоса в жуткий и гортанный:
— Ма-ма… ты пришла за мной!
— А-а-а-а!
Глава 4
— Приве-е-е-т!
— Привет, — буркнул мальчишка, подозрительным взглядом осматривая угловатую девчонку с копной темных волос, которые сильно оттеняли ее бледную кожу и синячки под глазами.
«И откуда она взялась?»
Артур оглядел пустой коридор, в котором оставила его мать, чтобы переговорить с доктором.
— А я тут гуляю, правда, немного заблудилась, а ты? — девчонку как будто не тревожило, что она потерялась. Она с таким оживлением всматривалась в его лицо, что Артуру стало неуютно.
— Чего уставилась?
— Ничего, — даже не смутилась настырная и резко вытянула руку, чтобы дотронуться до его волос.
Артур совсем растерялся и попятился назад. Неизвестно почему, но эта странная потеряшка его пугала.
— У тебя удивительные волосы. Я никогда прежде таких не видела, — протянула она, пытаясь вновь до них добраться. — Но знаю точно, они тебя уродуют.
— Ты чокнутая! — Артур онемел, не зная, как реагировать. Никто не смел, во-первых, к нему прикасаться — настырную, наверное, не обучили элементарным правилам этики, — а во-вторых, такое говорить! Обзывать его уродом, того, кого считают образцом красоты!