— Что хорошего? — тут же подскочил с места и Антигус. — Когда отдадут мне примитивку?
— Точно не сегодня, — доктор открыл дверь, но Антигус загородил собой проход. неоднозначный ответ ему не нравился.
— Что вы от меня хотите? — проницательный взгляд доктора остановился на недовольном Антигусе.
— Я хочу, чтобы вы вернули мне Эсфиру немедленно. Мы воспользуемся услугами другого социального учреждения.
— Это невозможно, — спокойно произнес доктор, все еще буравя мужчину пронизывающим взглядом.
— Но почему? — отчаянно протянул Антигус и сам удивился тому, как здорово у него получилась эта эмоция.
— Да потому, что поздно ее стерилизовать, она беременна! Вы понимаете, чем это грозит?
— Огромный штраф, — глаза принципала расширились от страха. — Если она произведет на свет себе подобного, мне светит огромный штраф, я должен буду в течении десяти лет выплачивать Архии неустойку, что для меня равносильно смерти. Мои скудные доходы лишат меня возможности вовремя питаться. А это недопустимо и приведет…
— Вот именно, поэтому готовьтесь к неприятным последствиям, — оттеснив Антигуса в коридор, доктор закрыл дверь и попытался скрыться за ближайшим поворотом.
— Стойте, вы не можете! — теряя себя от безысходности, Антигус засеменил за доктором, но поймал на себе пару любопытных взглядов и понизил голос до шёпота: — Прошу, не наказывайте меня за мою беспечность. Я, правда, никогда не подозревал за своей Эсфирой ничего противозаконного. Я даже не могу предположить, с кем она могла спариться.
Доктора признания Антигуса не впечатлили, он изломил бровь.
— Когда вы приручили примитивку, вы должны были осознавать ответственность и понимать, что подобные эпизоды имеют место быть, поэтому и следить за девчонкой нужно было тщательнее либо приводить раньше, а не тянуть до крайности.
— Да, моя вина, безусловно, присутствует, и я сожалею об этом… Но как мне быть? Ребенок мне не нужен, он слишком мал, да и продать в таком возрасте его не получится, тем более без племенного клейма. Прошу, вытащите из нее выродка и утилизируйте, а Эсфиру верните мне.
Мольбу, перерождающуюся в истерику, доктор проигнорировал. Ведь не первый раз он сталкивался с подобным, и ему просто уже надоели типы, подобные Антигусу. Сначала они делают глупость, ну а потом подбивают его на должностное преступление.
— А я безусловно убежден, что нельзя привязываться к своим питомцам. Как видите, это не приводит ни к чему хорошему.
— Доктор, вы срочно нужны на первом уровне, — молодая медсестричка пронеслась вихрем, звонко отстукивая ритм каблучками.
— Простите, я не могу и не хочу больше уделять вам время, мне нужно идти.
Понуро опустив голову, мужчина отступил, от обиды спрятав лицо в ладонях. По крайней мере ему казалось, это правильная реакция в подобном случае. Так всегда делала его Эсфира, когда была расстроена. Врач же, резко поменяв направление, отправился за хорошенькой медсестрой. Но, прежде чем скрыться окончательно, обернулся, на секунду замер, явно, что-то обдумывая.
— Единственное, что я могу для вас сделать, это забыть о вашем с ней существовании. Она в третьей полате. Убирайтесь прочь.
— Антигус, нет! Прошу, что ты делаешь! — Эсфира пыталась избавиться от пут, крепко приковывающих ее хрупкие лодыжки и запястья к дужкам кровати.
— Эсфира, если ты не прекратишь кричать, мне придётся воспользоваться кляпом, а я знаю, что он тебе не по нраву.
Но девушка как будто не слышала размеренной и успокаивающей речи. Она яростней заелозила в попытке освободиться, не переставая умолять:
— Антигус, прошу, не делай того, о чем потом пожалеешь! Оставь ребенка! Я обещаю, он тебе не помешает, ты его даже не будешь видеть. В любом случае, ты его можешь продать или кому-нибудь подарить. Я уверена, ребенка заберут.
— Эсфира, я устал тебе объяснять, почему неразумно его оставлять. Сейчас я не в состоянии тратиться на энергию для поддержания твоей жизни больше, чем планирую, мне самому едва хватает…
— Но новорожденному не нужна еда, только молоко…
— Он будет отнимать твое время, которое полностью принадлежит мне.
— Анти-и-и-и-гус!..
— И вообще, примитив без родословной никому не нужен даже даром, и тебе это хорошо известно.
Категоричность в бездушном голосе заставила девушку разрыдаться сильнее.
Она никак не ожидала подобного исхода, до последнего надеялась, что ее принципал не такой, как другие, что в нем по крайней мере есть частичка души. Но Эсфира ошиблась и теперь должна дорого за это заплатить. Ее вера в справедливость сыграла с ней злую шутку, она доверилась тому, кого знала с рождения, кого считала больше, чем просто хозяином. И этим предала не только Иринарха, но и малыша внутри себя.