— Помогите…
Эва взглянула в окно, где уже давно на город опустилась ночь, посмотрела на яркий лунный диск и тихо заплакала. Совсем тихо, совсем незаметно, внутри, так, чтобы ее слезы никто никогда не видел. Такую слабость она не могла себе простить.
— Папа… я тебя вижу… — прикрыв глаза, Эва вспомнила отца, пытаясь мысленно до него дотянуться. Высокий, сильный, невероятно добрый, всегда уверенный в том, что и зачем он делает, невероятно любящий. Любящий свою дочь до безумия, как и она его. «Моя маленькая вселенная», так он ее называл, когда она была совсем ребенком, со временем стала просто малышкой, несмотря на то, что малышка повзрослела, и стала обижаться на такое обращение, он не переставал ее поддразнивать.
«— Малышка!
— Папа, я уже выросла, разве ты не видишь?
— Но Эва, ты всегда останешься для меня крохой.
— Ох, папа… — с упреком качала головой Эва.
Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы услышать, то самое, «моя малышка».
— Папа… я найду тебя… — всхлипнув, она собрала последние остатки воли и доползла до стены, на которую и облокотилась.
В полной тишине, она не сразу поняла, что слышит плач. Очень горький и жалостливый, заунывный.
«Показалось?!»
Но плач не прекращался, возможно, если бы Эва не орала несколько часов подряд, как ненормальная, то давно его услышала бы.
Любопытство и переживания за ту, что так горько плакала, потянули Эву к окну.
— Эй, меня кто-нибудь слышит?
Секундная тишина, и вновь плач, только намного громче. Определив, что звук раздается из соседнего помещения, где, так же как и у нее, открыто окно, она высунулась наружу, насколько позволяла примагниченная нога.
— Эй, ты меня слышишь? — повторила Эва.
Снова затишье, которое продлилось неприлично долго, и испуганный шёпот в ответ:
— Кто ты, ты пришла мне помочь? — и столько надежды в тонком сломленном голоске, что Эве было сложно говорить правду.
— Нет.
— Значит, тебя тоже поймали траперы? — надежда на спасение угасла так же быстро, как и зажглась. Рыдания незнакомки возобновились. Эве потребовалось вся ее выдержка, чтобы не прикрикнуть на подругу по несчастью.
— Эй, как тебя зовут?
— Амми, — тяжёлый всхлип, — а тебя?
— Эва, — ответила Эванжелина, пытаясь еще больше высунуться наружу, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, но адское кольцо не позволяло.
— Амми?
— Что?
— У нас есть шанс сбежать?
— Разве ты этого не поняла, — горько усмехнулась собеседница, — сбежать от трапперов невозможно. Завтра нас передадут Архии, а там будут судить. Но… но… — дальше девушке было сложно говорить, и, собравшись, она на выдохе протараторила: — Только я ни в чем не виновата, я не знаю, за что меня поймали. Я просто гуляла в свой выходной. Меня схватили. Сказали, что я злостно нарушила закон, что должна за это поплатиться. Но я, правда, ничего такого не делала, истинно верю в наших создателей и живу в гармонии согласно правилам и уставам, даже мой принципал никогда не уличал меня в ином. Либо меня оклеветали, либо просто с кем-то спутали.
Теперь рыдания не прекращались минут тридцать. За это время Эва вновь попыталась избавиться от кольца. Полежала поперек подоконника, вниз головой, притом голова болталась на улице, и вглядывалась в бесконечную небесную пустоту.
Когда Амми перестала плакать, Эванжелинина ощущала невесомость и головокружение.
— Эва?
— А?
— А тебя за что поймали?
— А меня никто и не ловил, я сама пришла… в гости. Подумала, что скучно стало жить, вот и решила навестить ваш убогий городок. И знаешь, что-то мне не очень, думаю в скором времени свалить отсюда. Какие-то здесь все полоумные. Ну, кроме тебя, наверно, ты еще ничего, ну если бы не плакала, как лось, призывающий самку, то показалась бы совсем нормальной.
Эва услышала смешок, а потом заинтересованный голос:
— Ох. Не может быть, так ты дичалая? Значит, правда, вы существуете, —
Такое внимание к собственной персоне удивило, и Эва, перевернувшись на живот, полюбопытствовала:
— А что еще говорят про таких, как мы?
— Ну, я точно не знаю, — замялась Амми, то ли от страха, то ли и правда от незнания. — Говорят, вас много…
— Дичалых?
— Да!
Эва не удержалась от поддразнивания:
— Ммм…Ну да, целая куча.
— Куча? — похоже, сарказма Амми не уловила. — Значит, то, о чем шепчутся принципалы, правда… и дефектные на самом деле существуют.
— Чего-о-о? Дефектные?
— Ну, да, те, которые выказывают неуважение и пренебрежение тысячелетним традициям и правилам, которые сотворили для нас наши создатели. Они — черное пятно на белом лице нашего города. Чернь и безнравственность, которую в скором времени искоренят трапперы. — с какой-то пылкостью, даже гневом произнесла девушка.