Да, мечтала. Боже, прости меня, но это так.
Что, в конечном счете, все еще удерживало ее здесь, на земле? На этот вопрос существовал ответ, состоящий всего из одного слова, и, как ни пугало ее это признание, это слово было «Малдер». Малдер и их работа, которую он не смог бы делать один. Осознание того, что на следующий день, когда она не появилась бы в офисе к половине десятого, он заметил бы это сразу, что провел бы утро, названивая ей по всем возможным номерам и, когда каждая попытка оканчивалась бы провалом, неодобрительно качал бы головой, но все же пытался бы подбодрить себя тем фактом, что – ирония судьбы! - ее отсутствию наверняка есть разумное объяснение. Он бы принялся бродить по Гувер-билдинг, заглядывая в общий офис, в столовую, в лабораторию и слыша везде один и тот же ответ: нет, никто не видел ее сегодня. Он бы вернулся в подвал и попытался бы отвлечься на какую-нибудь очередную головоломку, одновременно оттачивая тот прохладный взгляд, которым смерит ее, когда она войдет в кабинет.
К обеду, потеряв надежду связаться с ней по телефону, он бы решил поехать к ней домой, уговаривая себя, что Скалли, разозлившись на него из-за дела Орисона, просто дулась и намеренно оставила его один на один с бумагами - специально, чтобы заставить побеспокоиться и вынудить самому примчаться к ней. И хотя такой поступок был совершенно не в ее духе, он все равно готов был допустить, что она могла повести себя настолько по-детски капризно и вот так вот бросить его. Набрав в энный раз номер ее мобильного по дороге к машине и вслушиваясь в бесконечные гудки, он бы попытался унять волнение, представляя, как она, все еще в пижаме, растянулась на диване и уплетает мороженое ложкой прямо из коробки, включив какую-нибудь дрянную утреннюю передачу. И как, быть может, поприветствует его, когда он ворвется в квартиру, одной из броских фразочек, ставшей темой очередного ток-шоу: «Помогите, я такая толстая, что не могу выйти из дома!», произнесенной классическим тоном Скалли – невозмутимым, ровным, почти монотонным голосом, в который она каким-то удивительным образом умудрялась вплести невыразимые нюансы.
Она видела это как наяву. Малдер сидел бы в машине около ее дома несколько минут, уткнувшись взглядом в пол. Собравшись с решимостью, он бы вошел внутрь и постучал – сначала мягко, потом громче. Не услышав в ответ ничего, кроме тишины, он бы воспользовался своим ключом, который с трудом сумел бы вставить в замок – так сильно тряслись бы его руки. А потом, обнаружив ее изуродованное тело в ванне с водой – ярко-розовой от ее собственной крови, он бы сошел с ума.
Нет. Все кончилось не так. Она бы боролась с Фастером до последнего и не стала бы просто покорно лежать и ждать помощи, не поддалась бы этому чудовищу ни на секунду в надежде спасти себя с помощью какой-нибудь стратегически верной уловки. Скалли видела фотографии его жертв и знала, каковы были ставки.
Несколько секунд до и после того, как она выстрелила в Фастера, стерлись из ее памяти. Они до сих пор видятся ей как картинка – зернистая и беспорядочная, словно домашнее видео, снятое на восьмимиллиметровую пленку. Но она помнит, что Малдер принес ей стакан воды, а потом, прежде чем вызвать подкрепление, присел на диван, оценивая масштаб разрушений. Он затушил несколько свечей и, не сумев усидеть на месте, принялся медленно ходить по пропитавшейся прогорклым запахом пороха и воска комнате, осторожно обходя тело Фастера и перешагивая тонкую струйку крови, текущую к входной двери, где она собиралась в постепенно остывающую и густеющую лужицу. Периодически, пока Скалли молча пила принесенную ей воду, Малдер натыкался на все новые свидетельства ожесточенной схватки и, тихо присвистывая, смотрел на Скалли, словно на кошку, которая только что научилась лаять.
Лишившись дома, она собрала вещи, и они с Малдером отправились к нему. Скалли приняла душ и забылась беспокойным сном без сновидений, продлившимся до самого вечера. Когда она проснулась и с трудом доковыляла до гостиной, Малдер, одетый в клетчатые пижамные штаны и футболку с «Knicks», стоял у окна спиной к ней. Он выключил звук телевизора, и комната освещалась лишь экраном, на котором беспорядочно мелькали картинки из трансляции баскетбольного матча. Потерявшись в своих мыслях, он, кажется, не слышал, как она тихо приблизилась к нему сзади. Скалли обхватила его за талию и прижалась щекой к его спине, между лопаток. Малдер испуганно вздрогнул от прикосновения, но потом расслабился в ее объятиях.
Ей показалось, что сама сущность этого мужчины, все, что составляло его личность, его ум, его неординарность – все то, что делало Малдера Малдером, сейчас сосредоточено здесь, вдоль линии синапсов в его позвоночнике. Что она слышит, как импульсы пробегают по нервным волокнам, тихо вибрирующим, словно электрический провод под напряжением. Скалли разом вспомнила, сколько раз чуть было не потеряла его в прошлом, и подумала о том, какое же это чудо – что он по-прежнему здесь и что благодаря всем этим счастливым случайностям они стоят вдвоем в этой гостиной, живые, в здравом уме и трезвой памяти. Она прижалась к нему крепче и полной грудью вдохнула запах его кожи – такой беспримесно чистый и в то же время сложный и загадочный. Не тратя времени на то, чтобы подумать и взвесить все «за» и «против», она просунула руку Малдеру под футболку и медленно провела ладонью по его бокам. Он не остановил ее и даже не обернулся, и она позволила себе повторить это действие еще раз. И еще.
Одна ее рука застыла на его груди, но другая плавно опускалась все ниже, пока не достигла покрытого грубоватыми волосками участка прямо над резинкой штанов. Закрыв глаза, она продолжила ласкать его гладкую кожу, скользя одной ладонью по животу, а другой прослеживая контуры мышц на груди, про себя изумляясь тому, как его тело могло быть одновременно таким мягким и таким твердым. И лишь после этого заметила, что он, кажется, задержал дыхание. Скалли легонько подразнила пальцами сосок – мягкий и в то же время (эту странность она осознала чуть позже) холодный и ощутила, как его грудь резко приподнялась от ее ленивых, медленных ласк. Он замер, а затем начал дышать часто и неглубоко, словно из последних сил пытаясь справиться с собой. За все те годы, что они знали друг друга, ей не раз доводилось видеть его без некоторых предметов одежды (а то и вовсе без оной), но едва ли она когда-либо прикасалась к нему в этом месте. Во всяком случае, намеренно. Но в чем на сей раз заключалось ее намерение? Она и сама не знала ответа на свой вопрос. Скалли слегка потерлась подбородком о спину Малдера, ощущая приятную легкость во всем теле от предвкушения чего-то недозволенного и опасного, словно мучительно пыталась нащупать ногой педаль тормоза, но никак не могла ее найти.