У священномученика Илариона находим и заочный вопрос о. А. Кураеву: «Но где же в таком случае границы Церкви? Или этих границ и не нужно?».[177]
Любопытно, что диакон А. Кураев в статье «Мнимый модернизм» приближается к точке зрения англиканина Гардинера (спорившего с митрополитом Антонием (Храповицким)). Оппонируя Гардинеру, свщмч. Иларион (Троицкий) приводит его рассуждения: «Православная Церковь допускает, что есть в других христианских Церквах христиане, которые принадлежат к таинственному телу Христа и которые не нуждаются во вторичном возрождении для того, чтобы войти в него… Если Русская Церковь воздерживается от перекрещивания и перепосвящения латинян как в случаях массового их обращения, так и единичного, то мы должны заключить, что эта практика внушается глубоким убеждением, что нет необходимости повторять таинства, совершенные латинским духовенством; а раз есть такое убеждение, то отсюда следует, что Русская Церковь официально признает действительность некоторых христианских Церквей, отделившихся от Православия. Я не могу допустить, что Русская Церковь придерживается таких теорий, которые она отрицает на практике. Я не думаю, чтобы Русская Церковь по одному лишь принципу принимала в свое лоно лиц некрещеных. Теория не может сделать, чтобы язычник или еврей стал христианином, не получив крещения. Православная Церковь не перекрещивает латинян и не повторяет посвящения над их священниками лишь потому, что она признает действительность их крещения и хиротонии».[178] Тот же англиканин Гардинер, споривший с православными иерархами (один из которых — канонизирован), утверждает, что на вопрос о благодатности таинств еретиков вряд ли возможно «дать строго логический ответ».[179] Получается, что в данном споре, по логике о. А. Кураева, именно англиканин защищал православное Предание!
Все вышеприведенные цитаты из творений святых отцов и некоторых соборных определений дают общую картину святоотеческого взгляда на внецерковные сообщества, на действие освящающей благодати Божией, ясно отвечают на вопрос о границах Церкви. Их вполне достаточно, чтобы увидеть главное — согласие отцов.
ФАКТЫ, ЦИТАТЫ И КОНТЕКСТ
Переходя непосредственно к разбору аргументов, выдвигаемых в статье «Мнимый модернизм (Еще раз к вопросу о границах Церкви)», следует остановиться на проблеме корректности использования некоторых цитат ее автором, на проблеме контекста и на вопросе точности фактов. Целью этого является, конечно, не желание уличить о. Андрея Кураева в чем бы то ни было, но лишь попытка помочь избежать обычной сети, в которую часто впадают полемисты: видеть желаемое там, где его нет. Но самое главное — увидеть истину.
Пытаясь доказать благодатность таинств еретиков, диакон А. Кураев утверждает, что сам св. Василий Великий принял крещение от еретика и пребывал с ним в общении: «Для того, чтобы безоговорочно следовать мнению св. Киприана Карфагенского, «в начале XX в. требуется гораздо больше дерзновения, чем в III в., ибо во времена св. Киприана не было еще санкционированных авторитетом Вселенской Церкви норм, регламентировавших присоединение отступников не только через крещение, но и по второму и третьему чину, не было ни 1–го правила св. Василия Великого, ни 7–го правила Второго Вселенского Собора, ни 95–го правила Трулльского Собора». Экклезиология св. Киприана оказывается несовместимой не только с позднейшими канонами, но и с житиями позднейших святых. Как, оставаясь в рамках логики о. Рафаила, объяснить, что в истории нашей Церкви были святые, принимавшие хиротонии от еретиков? По свидетельству св. Феодорита Кирского даже после I Вселенского Собора церковное общение православных и ариан прервалось не сразу — «Тридцать лет имели общение друг с другом и те, которые приняли апостольские догматы, и те, которые страдали хулением Ария». Святитель Василий Великий принял крещение от Диания Кесарийского (омиусианина) по окончании учебы в Афинах. Этот Дианий в 328 г. стоял во главе Антиохийского собора, низложившего св. Афанасия Великого, а затем подписал константинопольскую арианскую формулу. Однако когда недоброжелатели Василия Великого распустили слух, будто он предал когда–то Диания анафеме, то Василий был глубоко огорчен этой «бесстыдною молвой». Огорченный слабостью Диания, подписавшего константинопольскую формулу, Василий перестал временно бывать у него — но не анафематствовал его. В 364 г. преемник Диания Евсевий уговорил Василия принять сан пресвитера». [180] Большая часть этого рассказа о св. Василии Великом заимствована у проф. Болотова, на труд которого сам о. Андрей и ссылается. Но если взглянуть на рассматриваемый эпизод в полном его контексте, как он излагается в Болотовских «Лекциях по истории Древней Церкви», картина получится несколько иная.