Что касается участия Диания Кесарийского в осуждении свт. Афанасия Великого, то тут можно вспомнить Феофила Александрийского и его «собор», на котором «лишили сана» свт. Иоанна Златоуста, а также весь состав Святейшего Синода Русской Церкви, принявший решение лишить сана священномученика митрополита Арсения. Да, сделанное ими — безусловное зло, но никто из них так и не был сам лишен за свое деяние сана.
Не вызывает сомнений факт подписания Дианием т. н. «константинопольской» формулы. Но подписывавших в посленикейский период бесконечные компромиссные формулы терпели в общении с Церковью, по крайней мере, до конца 60–х годов IV века, как это видно, в частности, из цитированных слов блаженного Феодорита. Нужно было время, чтобы на Востоке никейская терминология окончательно перестала ассоциироваться с учением Павла Самосатского.[184] Многие, по сути разделяя никейскую веру, именно по причине указанного сходства боялись слова ομοούσιος.
Читаем В. В. Болотова далее: «Крайне правая ариан (по убеждениям, но не, выражаясь современным языком, конфессиональной принадлежности — А. Н.) стояла за то, что Сын совершенно подобен Отцу и по самому существу, ομοιούσιον — омиусиане. Представителями ее были Дианий Кесарийский и … Василий Анкирский, по имени которого партию называли василианами… Афанасий (Великий — А. Н.) в написанном по этому случаю сочинении… прямо заявил, что он смотрит на василиан как на братьев, ибо они по существу согласны с никейскими отцами и православною церковию. Он разъяснял василианам термин «ομοούσιον» и доказывал, что их опасения пред этим словом совершенно напрасны».[185] Итак, омиусиане того периода признавались мерилом Православия святителем Афанасием Великим братьями по вере.
Кстати, рассуждая о Диании, проф. Болотов начинает с того, что приводит его в качестве примера каким образом «там, где наличность арианства была, по–видимому, несомненна, в действительности пробивались чистые православные течения».[186]
Таким образом, Дианий Кесарийский — хоть и не безгрешный, но находившийся в общении с Церковью епископ, брат по вере святителя Афанасия Великого, а не лжеепископ еретического сообщества. Отсюда и чистота крещения святителя Василия Великого. Рассмотренный эпизод является прекрасным примером того, к сколь далеко идущим выводам можно прийти, опираясь на цитаты, вырванные из контекста.
Вот, что сообщает читателям диакон А. Кураев о ревнителе Православия святителе Мефодие, патриархе Константинопольском: «Более всего поражает в нем то, что, решительно осудив клириков, которые хотя бы просто находились в церковном общении с патриархами–иконоборцами, св. Мефодий преподал письменное прощение душе умершего к этому времени императора–иконоборца Михаила».[187] Но действительно ли святитель Мефодий руководствовался в своем первосвятительском служении двойными стандартами? Вовсе нет. Все дело в том, как преподнести факт.
Прежде всего, маленькая, но важная оговорка. Святитель Мефодий преподал прощение не душе императора Михаила, а душе императора Феофила.[188] В чем же тут важность, если оба императора были иконоборцами? Чтобы понять это, необходимо взглянуть на обстоятельства смерти Феофила.
Дело в том, что император Феофил, по свидетельству супруги его, святой императрицы Феодоры, перед смертью принес покаяние и совершил акт почитания святых икон. Своим покаянием Государь византийский, хотя и не при священнике, но все же в присутствии лица православного, засвидетельствовал свое возвращение в Лоно Кафолической Церкви, в которой принял крещение.[189] Прощение, преподанное по смерти Феофилу не только патриархом, но и Поместным Собором, установившим празднование Торжества Православия,[190] является засвидетельствованием покаяния, принесенного императором еще при жизни.
О случае этом подробно рассказывается в Синаксаре Недели Торжества Православия:
«Царица же Феодора болезненна о приключившемся бывши, едва ко сну обращается: и во сне виде Пречистую Богородицу, Младенца объемшу Превечнаго, обстоиму пресветлыми ангелы: Феофила же сея мужа от тех биема, и уничижаема. Яко убо отыде от нея сон, и Феофил мало в себе пришед, возопи: увы мне окаянному, святых ради икон биен есмь. Абие полагает верху его царица Богородичный образ, молящися Сей со слезами. Феофил убо сице имый, видев некоего от предстоящих носяща егколпий [нанедренник], похитив от него, облобызаше. И абие на иконы шатавшаяся уста, и безстудно зинувый гортань, в первый чин устрояшеся, и от содержащия беды и нужды преста и усну, быти исповедав добро святыя иконы почитати. Изнесши убо царица от своих ковчежцов святыя и честныя образы лобызати, и всею душею почитати Феофила устрояше. Помале убо исчезает от жития сего Феофил. Феодора же сущих во изгнаниих и в темницах всех воззвавши, свободне пребывати повеле… Абие убо царица… просит и сия от них, яко да бы моление о муже ея Феофиле сотворили. Они же веру ея видевше, аще и отрицающеся, обаче же повинуются. Ибо во святых Мефодий патриарх люди вся собрав, и причет весь и архиереи, в великую Божию церковь тамо приходят. В нихже бяху избраннии сии: из Олимба великий Иоанникий, и Арсаакий, Навкратий же, и ученицы Феодора Студита, и великаго села Феофан, и Феодор писаннии, и исповедницы: Михаил Святоградец, и Сиггел, и инии множайшии, моление всенощное к Богу сотворяют о Феофиле, всем молящимся со слезами, и протяженным молением: и сие во всю первую седмицу постов совершашеся, и самой царице Феодоре подобне с женами, и прочими людьми содевающи. Сим же сице имущим, Феодора царица о утре озаряющим пятка на сон обращшися, возмне обрестися у столпа крестнаго, и некоторыя с шумом проходити путь, различная мучительная орудия носящия виде: посреде же сих ведома связана и царя Феофила, созади связаныма рукама: сего же познавши, последоваше и та с ведущими. Егда же до медяных врат достигоша, виде преестественным видением, мужа некоего седяща пред образом Христовым, егоже противу Феофила поставиша: сего же ногам прикоснувшися царица, о царе моляшеся. Он же едва отверзл уста, велия твоя вера, жено, глаголет: разумей убо, яко слез ради твоих и веры, еще же и ради прошения и моления рабов Моих, и священников Моих, прощение даю мужу твоему Феофилу. Таже глаголет ведущим: разрешите его, и предадите жене его. Она же вземши сего, отступи веселящися и радующися: и абие ю сон остави. Сия убо Феодора царица виде. Патриарх же Мефодий, молитвам и молением бываемым о нем, хартию нову взем, написа в ней всех еретиков царей имена, вчинив и того Феофила, и под святою трапезою взем вся положи. О пятце же видит и той некоего ангела страшна великаго, входяща во храм, и к нему пришедша рещи, глаголется: услышася моление твое епископе, и прощение получи царь Феофил, не ктому убо прочее о сем стужай Божеству. Он же искушая, аще истинно есть видимое, от места своего сшед, и хартию взем, и развив, обрете, о Божиих судеб! заглажено от Бога всячески Феофилово имя».[191]
184
Об этом упоминает св. Афанасий. См.: Афанасий Великий, свт. Послание о Соборах, бывших в Аримине италийском и в Селевкии исаврийской. 43 // Творения. Т. III. М. 1994, с. 93–94.
189
Дата рождения Феофила — не ранее 812 г., не позднее 813 г. (Treadgold W. The Problem of the Marriage of the Emperor Theophilos // Greek, Roman and Byzantine Studies, 1975. Vol. 16, p. 337). Начало восстановления иконоборчества — после 1 апреля 815 г. (См. Болотов В. В. Цит. соч. Т. IV, с. 572).