Филарет: «После распада Оттоманской империи на Балканах одна за другой стали появляться автокефальные Церкви… Константинополь не добровольно согласился отпустить эти Церкви из–под своей юрисдикции. Для их удержания он использовал все средства, в том числе и анафемы. В этой борьбе выделяется Болгарская Церковь. Константинопольский Патриарх с Собором архиереев объявил болгарских митрополитов Иллариона Ловчанского и Панариота Филиппольского низложенными, а Иллариона Макариопольского отлученным от Церкви, т.е. преданным анафеме. Болгары отреагировали на это церковное прещение избранием экзарха Болгарии, каковым стал митрополит Виденский Анфим. 11 мая 1872 года митрополит Анфим объявил недействительными низложение и отлучение болгарских архиереев. В их сослужении он совершил Божественную литургию в Константинополе в болгарской церкви и после чтения Евангелия объявил Болгарскую Церковь независимой… Болгарская "схизма" продолжалась 74 года… Следует отметить, что все 70 лет Болгарская Церковь жила благодатной жизнью. Болгарский народ не сомневался в каноничности своих архиереев».[462]
«Вопрос о наличии благодатного Божия действия вне православия не является риторическим»; «первая проблема, которую создает слишком прямолинейное следование тезису о тождественности канонически правильной Православной Церкви области действования благодати Христовой, возникает, при соотнесении теории с канонической практикой»; «древнее и устойчивое церковное предание, признающее церковные таинства совершающимися и вне Церкви», — мы уже имели возможность ознакомиться с этими и подобными им высказываниями о. диакона. Той же проблемой озадачивается и Филарет. Один из разделов его статьи так и называется: «Есть ли благодать в церквах, находящихся в расколе?».[463] Раздел начинается так: «При изучении вопроса о церковных расколах и анафемах возникает вопрос: происходит ли после анафематствования и возникновения церковного раскола сакраментальное отлучение от Церкви Христовой, как богочеловеческого организма, и действует ли в отлучениях благодать Божия? Этот вопрос является актуальным в наше время».[464] Как видим, актуальным его считает не только глава украинских раскольников. Вопрос Филарета подразумевает ответ, который ниже и находим: «Сохранение благодатных таинств в церковных расколах признается самым решительным образом»; «человек и в отделении от Церкви до известной степени может являться носителем благодати».[465] Последнее предложение можно сопоставить с такими словами диакона А. Кураева: «Модерново скорее желание "отлучити толиких от христианства", нежели признание наличия ниточек, все еще связующих инославных христиан со Христом»; «неправославные христиане — тоже христиане. И опыт благодати Христовой может быть им знаком — но не в такой полноте, в какой этот опыт доступен человеку, решившемуся идти по Православному пути». Соотнесем и такие фразы о. Андрея и Филарета: «И единственное, что мы можем засвидетельствовать, — так это то, что в таинстве, совершаемом еретиком, таинство происходит, благодать его совершает не "условно"» (о. Андрей); «В тех Церквах, где таинства совершаются, они являются подлинными таинствами, т.е. благодатными»[466] (Филарет).
Для обоснования защищаемых положений и о. А. Кураев, и Филарет прибегают к ссылке на точку зрения блаженного Августина, оба почитая его взгляды выражающими точку зрения всей Церкви. О. А. Кураев говорит: «Не Киприан, а Августин с его тезисом — "святость крещения не нарушается как нечестием еретиков…" (О Крещении 3,16) — оказался в этом вопросе более убедителен для Церкви». И Филарет называет учение блаженного Августина «ответом Церкви» на тот самый пресловутый вопрос: «Есть ли благодать в церквах, находящихся в расколе?».[467]
Конечно, практических выводов Филарета диакон А. Кураев не разделяет (в этом, думается, можно быть твердо уверенным). Но все же пример Филарета должен открыть некоторым богословам глаза на то, сколь опасными являются все эти рассуждения о неопределенности границ Кафолической Церкви и благодатности инославных «церквей».