Можем ли мы распространить этот факт на другие церкви? Было бы невероятно предположить, что асийские церкви находились в исключительном положении по сравнению с другими церквами, особенно в таком важном вопросе, который касался основ церковного устройства. В апостольское время существовало гораздо больше однообразия, чем в последующее время. Основы церковного устройства выступали одинаково во всех церквах, как вытекающие из самого существа Церкви. Они сложились в Иерусалимской церкви в момент ее первого Евхаристического собрания и воспроизводились в каждой местной церкви, т. к. Евхаристическое собрание остается одним и тем же в пространстве и времени. Эмпирические факторы имели незначительное влияние, во всяком случае они не заслоняли действия церковных причин. Если отклонения существовали, то они были незначительными и касались не основ, а деталей. Достаточно напомнить восхищение Иринея Лионского, что во всех церквах, отличающихся друг от друга по языку и по национальности, всюду сохраняется одна вера, одни обычаи и одно устройство [363]. Мы не только имеем право, но до некоторой степени обязаны обобщить факт, сохраненный в послании Иоанна.
3. Мы бы могли рассчитывать получить сведение об европейских церквах из послания Климента Римского. Оно стоит на грани апостольской эпохи и во многих отношениях отражает ее. Значение этого послания могло бы быть для нас тем больше, что оно говорит о Римской и Коринфской церквах. Если даже не во время самого Климента, то очень скоро после него, Римская церковь стала первенствующей в общей семье местных церквей. Ее устройство стало образцом для остальных церквей. Коринфская церковь была любимым детищем ап. Павла и играла значительную роль в истории церкви. К сожалению, послание Климента не дает ясных и бесспорных доказательств в пользу существования первого пресвитера, постоянно занимавшего центральное место в Евхаристическом собрании, но оно не может быть использовано в качестве аргумента против существования старей'шего пресвитера. Одна иэ трудностей использования этого памятника заключается в некоторой неопределенности терминологии Климента. При юридическом складе ума Климента неопределенность терминологии представляется странной. По всей вероятности она объясняется тем, что термины, которыми обозначались лица, имеющие служения предстоятельства в Коринфской церкви, не совпадали с терминами Римской церкви [364]. Выше было указано, что Римская церковь оставалась некоторое время верной архаическим терминам Иерусалимской церкви, а Коринфская церковь, как основанная Павлом, приняла более поздние термины. Естественно, что это различие имел в виду Климент, когда писал в Коринф.
В послании мы встречаем следующие термины; «episkopoj», «presbuteroj», «hgoumenoj», «prohgoumenoj» и «diakonoj». Все эти наименования встречаются в разных комбинациях, но нигде епископ не упоминается вместе с пресвитером или с игуменом. Что касается терминов игумен и пресвитер, то они встречаются вместе в тех выражениях, в которых термин пресвитер не имеет специального церковного содержания, а обозначает старейших членов церкви в противоположность молодым ее членам [365]. Вместе встречаются термины епископ и диакон. О них говорит Климент, когда излагает историю их происхождения. Он указывает, что апостолы, проповедуя Евангелие, поставляли начатки верующих в епископы и диаконы [366]. Вместе с тем они присовокупили, что после смерти поставленных ими епископов, другие лица должны принять их служение, а поэтому несправедливо сменять тех, кто беспорочно исполняет свое служение. Блаженны те пресвитеры, которые отошли ко Господу, т. к. им нечего бояться, что они будут удалены со своих мест [367]. Тождество пресвитеров и епископов выступает вполне ясно: термины «епископ» и «пресвитер» обозначают не разных лиц, но одних и тех же. Любопытно отметить, что Климент употреблял термин «епископ», когда говорил об апостольском времени, и заменял его термином «пресвитер» или «игумен», когда переходил к своему времени. Гораздо труднее определить различие между терминами «hgoumenoi» и «prohgoumenoi». Если термин «hgoumenoi» обозначал вообще лиц имеющих начальственное служение, т. е. пресвитеров и диаконов, то тогда термин «prohgoumenoj» обозначал только пресвитеров [368]. Если же «hgoumenoi» означали пресвитеров, то «prohgoumenoj» старейшего или первого из них в каждой церкви. Установить, какое из двух определений является более правильным, невозможно. При том и ином предположении «prohgoumenoj» и «hgoumenoj», или вполне, или частично, тождественны с пресвитерами. Анализ мест из послания Климента, в которых встречаются разные термины, для обозначения лиц, имеющих служение предстоятельства, может только установить тождественность этих терминов. В Римской и Коринфской церквах имелись первые или старейшие пресвитеры т. к. в каждой из них было Евхаристическое собрание, но мы не в состоянии доказать этого на основании терминологии Климента.
365
См. I,3; III,3; XXI,6. Вопреки мнению R. Knopf'а, «Das apostolische Zeitalter». 1905, S. 163; Weizsäcker. «Das apostolische Zeitalter der katholischen Kirche»: Thübingen 1902, S. 615. Тернии «игумен» также употребляется в двойном значении: он обозначает лиц, имеющих церковное служение, или лиц, имеющих светское служение (V,7; XXXVII, 2,3; L1,5; LV,I; LX,4). В тех случаях, когда Климент желает точно указать, что речь вдет о церковных пресвитерах, то он употребляет следующее выражение: «presbuteroi kaqestamenoi» (LIV,2).
368
При этом предположении в ХХI,6 термин «пресвитеры» означает церковных пресвитеров, а не старейших членов церкви.