3) Религиозная политика государства по отношению к христианству. И специально относящаяся к христианству религиозная политика государства в третьем веке говорит о сближении. Правда, систематические гонения начались только с эпохи Деция; но они не представляются характерным явлением для всей эпохи; они происходили редко и вспышками. Характерно то, что предписание Траяна «christiani conquirendi non sunt» (не нужно выискивать христиан) в общем применялось в форме полной фактической терпимости. Христиан не беспокоили, не мешали им развивать свой строй и иерархию, регулярно созывать синоды, приобретать недвижимость, строить церкви и капеллы и занимать, как упомянуто выше, многочисленные должности в гражданском управлении и в войске. Отдельные императоры и наместники распространяли терпимость еще дальше; они интересовались христианским учением, у них даже существовали сношения с церковью, как если бы она была узаконенною корпорациею. Галлиен особым указом известил малоазиатских епископов об отмене им эдикта своего отца против христиан, а Аврелиан (см. выше) принял на себя роль посредника в споре антиохийских христианских партий. Он решил дело в пользу той партии, которая находилась в общении с епископами Рима и Италии; т. е. он стремился усилить римское влияние в Сирии при помощи поддержки дружественной Риму церковной партии Антиохии. Разве этим он не предвосхитил уже политику Константина? Не было ли его решение признанием пригодности церкви как политического орудия и целесообразности употребления ее в качестве такового? Насколько бессмысленно было при таком положении вещей преследовать эту корпорацию, вместо того чтобы пользоваться ею для целей государства! Диоклетиан и его соправители (исключая Констанция Хлора) были настолько слепы, что не видели того, что было перед глазами; Константин увидел и действовал сообразно этому.
4) Правовое развитие государства. Развитие государства в направлении сближения с христианством следует видеть не только в утрате им национального характера и в тех явлениях, которые можно назвать пролетаризацией и ориентализацией государства, не только в складе его внутреннего религиозного развития; соединение с церковью бесспорно было подготовлено и его правовою эволюцией. Под влиянием стоицизма и вослед великим юристам, оно стало гуманнее и в области гражданского, и в области уголовного права. Вырабатывались «права человека»; идея равноправия начала пробиваться в противовес классовому правосудию; человеколюбие стало являться руководящею точкою зрения по отношению к правовым мероприятиям; общественная и индивидуальная мораль приобрели сильное влияние на законодательство. И здесь наблюдается эмансипация от национального и патриотического элемента; их место заступал моральный космополитизм, не страдавший слабостью и развинченностью, но привносивший и вырабатывавший новые силы. Подкладкою этого морального космополитизма была монотеистическая, связанная с совестью, религиозность. В этом смысле последняя была родственна по духу не культу Митры или подобным ему, а христианству и, следовательно, служила подготовкой к нему. Церковь – значительно, впрочем, понизившая свои морально-общественные требования – могла прямо принять многие отделы римского права, как оно сложилось ко времени 300 г.