Кто в феврале 1918 года указом от 28 числа «благословил» сельских попов бить в набат, рассылать по деревням гонцов, устраивать возле каждой церкви погромы и восстания?
– Тот же «святейший» Тихон.
Сколько в 1918 году было жертв этого кровавого приказа Тихона? 1.417».
И в заключение своего зубодробительного, разоблачительного, публичного доноса автор-публицист Мих. Горев, распорядился: «Дать отпор всей этой банде зарвавшихся «сановных» попов. «Святейшую» контрреволюцию выжечь каленым железом. Золото из церквей взять. Золото обменять на хлеб. Хлебом спаси голодных» [322].
Конечно, при такой «всенародной» поддержке, оказанной пусть бывшим, но священником (М.В. Галкин официально отрекся от священнического сана 15 июля 1918 года), грех было не пойти навстречу чаяниям народа, тем более, что они практически совпадали с тем, чего желалось Ленину, Троцкому, Дзержинскому… И ГПУ навстречу пошло: 28 марта 1922 года патриарх Тихон был вызван на допрос повесткой СО ГПУ. На этом допросе начальник секретного отдела Т.П. Самсонов ознакомил под роспись патриарха Тихона с документом «Ультимативные требования, предъявленные ГПУ Патриарху Тихону». Документ заканчивался весьма предвзято, сурово и безапелляционно: «Правительство <…> требует от гр. Беллавина, как ответственного руководителя всей Иерархией определенного и публичного определения своего отношения к контррев [олюционному] заговору во главе коего стоит подчиненная ему Иерархия» [323].
Далее, 5 мая 1922 года состоялся допрос на судебном процессе по «делу об изъятии церковных ценностей». (Процесс закончился тем, что 11 человек были приговорены Ревтрибуналом к расстрелу).
В этот же день Московский ревтрибунал – председатель М.М. Бек – постановил привлечь гр-н Белавина, он же «патриарх Тихон», и Феноменова, он же «архиепископ Никандр» к судебной ответственности за то, что они, «стоя во главе организации, называемой «Православной иерархией», разработали план компании по противодействию изъятию церковных ценностей, составили воззвание к населению, и распространили его через ячейки своей организации, что вызвало «многочисленные эксцессы и столкновения между введенными ими умышленно в заблуждение гр-нами и представителями Советской власти при производстве изъятия закончившиеся во многих случаях беспорядками имевшими своими последствиями убитых, раненых тяжело или легко, пострадавших от побоев» [324].
6 мая 1922 года после допроса в ГПУ патриарх Тихон заключен под домашний арест.
9 мая 1922 года в 10 часов вечера патриарх Тихон был вызван в ГПУ, где после допроса ему было зачитано постановление Московского ревтрибунала от 5 мая 1922 г. о привлечении его к судебной ответственности, и была взята подписка о невыезде из Москвы.
12 мая 1922 года состоялась встреча патриарха Тихона с представителями «Петроградской группы прогрессивного духовенства», прибывшими, как впоследствии писал протоиерей А.И. Введенский в своей книге «Церковь и государство» [325], чтобы рассказать патриарху и о той невозможно тяжелой атмосфере, в которой оказалась церковь в связи с его контрреволюционной политикой, церковь, превращенная в политическую организацию, и о том, что его послание от 28-го февраля – хотел он того или нет, но явилось сигналом для очередной вспышки гражданской войны, которую ведет против Советской власти, руководимая патриархом церковная иерархия, и о том, что группа, прибывших священников, возлагает именно на патриарха моральную ответственность за 11 смертных приговоров, вынесенных Ревтрибуналом по делу о сопротивлении изъятию ценностей.
Патриарх правду, высказанную ему в лицо священниками, понял и принял. Принял и просьбу – отстраниться от управления иерархией и созвать Поместный собор для решения вопроса управления церковью и нормализации ее отношений с советской властью. И в этот же день – 12 мая – направил председателю ВЦИК М.И. Калинину заявление: «В виду крайней затруднительности в Церковном Управлении, возникшей от привлечения меня к Гражданскому Суду, почитаю полезным, для блага Церкви, поставить временно, до созыва Собора, во главе церковного управления или Ярославского Митрополита Агафангела, или Петроградского Митрополита Вениамина» [326].
Исследуя исторические документы тех лет, невольно приходишь к выводу: 12 мая 1922 года – это день, когда, собственно, и началась всецерковная смута, день, когда произошел церковный переворот, ведущую роль в котором играла за кулисами событий почти всесильная ВЧК.
«Почти»?
Да. ВЧК могла очень многое – грабить, убивать, миловать, но все же могла не все. Православная церковь для большевиков – это вынужденное зло, которое приходилось терпеть. Просто потому что его нельзя ни расстрелять быстро и сразу, ни запретить одним-другим декретом. Зло и обуза.