Надо ли говорить, что гибель близкого человека и, одновременно, неудавшееся покушение, да и события последних нескольких лет нанесли самый серьезнейший ущерб здоровью патриарха Тихона? Но, когда он, всего лишь 60-летний скончался после сделанной инъекции от бессонницы, скончался в присутствии лечивших его врачей Е.Н. Бакуниной и Н.С. Щелкана, как не согласиться с утверждением: «материалы следственного дела патриарха Тихона, позволяют аргументировано предполагать, что кончина святителя 7 апреля 1925 г. не была естественной» [338]?
Впрочем, вернемся к основной теме нашего исследования – церковь, как организация, отвергшая и, тем самым, предавшая учение Иисуса Христа о нестяжании: «Не собирайте себе сокровищ на земле <…>, но собирайте себе сокровища на небе, <…> ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. <…> Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:19–21, 24).
Как мы помним, помочь церковникам вернуться к Христу, жить интересами духовными, а не шкурно-земными, государственно-политическими пытался и Петр I, и Екатерина II, и советская власть, но – все тщетно. Видимо, прав народ, сказавший: горбатого – могила исправит.
Конечно, справедливости ради, нельзя не отметить, что и у церкви случались периоды нравственного просветления и даже раскаяния. Ведь это же Собор обновленцев-реформаторов в 1923 г., обсудив положение верующих в годы революционного лихолетья, четко прописал в своем решении:
«4. Священный Собор призывает всех церковных людей бросить все попытки использовать церковь в земных политических расчетах. Церковь принадлежит Богу и Ему Единому служить должна.
6. Отныне вся церковная жизнь должна быть построена на двух началах: 1) В отношении к Богу – на подлинной преданности церковных людей подлинным заветам Христа Спасителя и 2) в отношении к государству – на принципе отделения Церкви от государства» [339].
Ну, куда ж лучше-то!? Но, увы, победила сила традиции – «сколько волка ни корми, все в лес смотрит», и детерминанта неустраненной иерархии, стремящаяся к сохранению существующего неравенства и требующая ведения паразитарного образа жизни – существования высших элементов за счет низших.
Между тем, условия существования становились все более и более суровыми. Диссидентствующая группировка, состоящая в основном из церковников, стремящихся к «обновлению церкви» – демократизации управления и модернизации богослужения – расколовшая при этом Православную русскую церковь, вынудившая и клирян, и мирян (не без помощи чекистов, бравших строптивых в столь крутой оборот, что дело заканчивалось либо хорошо, либо нехорошо), отторгнуться от церкви тихоновской и пристать к обновленной, модифицированной, просоветской. И все бы ничего, но, когда патриарх Тихон освободился из узилища, и вскрылась вся правда, и открылась вся ложь раскола, возник процесс обратный – возвращение верующих из силков Российской православной церкви в лоно Православной русской церкви: «если к 1923 г. в ведении обновленческого Высшего церковного Управления находилось до 70 % общего числа православных приходов, то к 1926 г. их было уже только около 22 %. К 1932 году –14–15 %, а в отдельных областях и того ниже. Так, в Московской области из 2552 приходов обновленцам принадлежало всего лишь 231, в Ленинградской области из 1846 – только 100» [340]. Более того, обновленческий «Священный Синод» 29 апреля 1935 года под нажимом властей вообще был вынужден принять решение о «самоликвидации». Но обновленчество, как организованная совокупность верующих, тем не менее, продолжало существовать, хотя уже и «дышало на ладан». Далее еще хуже: в 1944 году обновленческому руководству не удалось зарегистрировать свои приходы и свое духовенство в Совете по делам религиозных культов при СНК СССР, что, фактически, ставило их вне закона, приближало к статусу если не нелегальной, то уж неблагонадежной организации.
Казалось бы, вот тут-то и можно испытать чувство глубочайшего удовлетворения, созерцая как все возвращается на круги своя, т. е. в те, привычные границы, что бытийствовали в замшелые добрые времена!? Ан, нет! Смотрим, какова картина в динамике и осознаем, каковы тенденции.
Количество храмов, архиереев, священников, диаконов,
монастырей и насельников в 1914–1941 гг. [341].
Почти 4 тысячи храмов! Из более, чем 60 тысяч, что действовали в 1917 году. Но, картина представляется еще более безрадостной, если принять во внимание то, что к 1939 году на всей территории страны оставалось лишь около 100 действующих храмов, все же эти тысячи, о которых мы только что упомянули, попали в статистику 1941 года, как оказавшиеся на территории СССР после того, как в соответствии с «пактом Молотова – Риббентропа», были оккупированы часть Польши (к востоку от рек Буг и Сан), страны Прибалтики, Бессарабия и Северная Буковина, а также 11 % территории Финляндии (со вторым по величине городом Выборгом).