Сложно сказать, как сложилась бы дальнейшая судьба церковной организации, если б не состоявшаяся в Кремле 4 сентября 1943 года встреча И.В. Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). Встреча состоялась. И с весьма благоприятным исходом: власти разрешили открыть часть церквей, монастырей, духовных учебных заведений, издавать официальный журнал Московской патриархии и даже избрать патриарха. Была также прекращена поддержка со стороны государства обновленческих структур, которые после кончины от паралича 26 июля 1946 года «Первоиерарха Православных церквей в СССР» Александра Введенского, полностью ликвидировались.
В послевоенные годы РПЦ бойко восстанавливала то, что было разрушено и уничтожено в годы сталинского террора. Итог: «на 1 января 1949 года епископат насчитывал 73 архиерея, число действующих храмов достигло 14 477, монастырей – 75, действовали 2 духовные академии и 8 семинарий» [342].
С приходом к власти Н.С. Хрущева взаимоотношения церкви и государства ощутимо ухудшились – возросло экономическое давление. 16 октября 1958 г. Совет Министров СССР принял секретное постановление № 1160 «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, и постановление № 1159 «О монастырях в СССР», в соответствии с которыми монастырям значительно уменьшили земельные наделы и запретили использовать наемный труд в кустарных мастерских и для обработки земельных угодий, отменили льготы по налогу со строений и земельной ренты, повысили налог на свечное производство…
28 ноября 1958 г. ЦК КПСС принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «святым местам».
Параллельно власть, страдающая нетерпимостью, закрывала и православные храмы: за период с 1958 по октябрь 1964 года – более 4 тысяч.
В целом же итог правления Хрущева Н.С. был таков: если на 1 января 1958 года Московская патриархия имела 13414 храмов, 12169 священнослужителей и 56 монастырей, то на 1 января 1966 года 7523 храма, 19 монастырей, а численность зарегистрированного духовенства к 1967 году составила лишь 7410 человек [343].
Заткнул, так сказать, Никита Сергеевич за пояс самого товарища Сталина…
В годы нахождения во главе государства Л.И. Брежнева, впрочем, как впоследствии Ю.В. Андропова и К.У. Черненко, взаимоотношения между советской властью и церковниками в свете нашей темы ничем интересным не обозначились: государство не столько попирало и продолжало грабить церковь, сколько настырно стремилось поставить церковную организацию себе на службу. Не просто подмять и подчинить, чем были озабочены царствующие особы ушедших столетий, а – поставить на службу. Показательна в этой связи цитата из выступления К.М. Харчева, председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР, сказавшего в 1988 году на встрече с преподавателями Высшей партийной школы: «…перед нами встает задача: воспитание нового типа священника; подбор и постановка священника – дело партии».
Между тем, сам создатель партии – В.И. Ленин – имел на этот счет совершенно иное мнение. В частности, он резко осудил Л.Н. Толстого за его «стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению» [344], и подверг критике попытки буржуазии обновить религию: «Полицейская религия уже недостаточна для оглупления масс, давайте нам религию более культурную, обновленную, более ловкую, способную действовать в самоуправляющемся приходе, – вот чего требует капитал от самодержавия» [345]. Более того, еще в 1905 году в статье «Социализм и религия», опубликованной в газете «Новая Жизнь», В.И. Ленин прямо говорил не о воспитании попов, а о том, чтобы пролетариат вел «широкую, открытую борьбу за устранение экономического рабства, истинного источника религиозного одурачения человечества» [346].
Не воспитание попа нового типа, не обновление религии, не приспособление существующего аппарата одурачивания, а – ликвидация источника, что, конечно же, не отменяло и проведения систематической, кропотливой работы по просвещению населения, завороженно верующего по традиции в галиматью, сочиненную иудействующим «апостолом» Павлом, а там и прочими, и многими церковными и околоцерковными писателями-словоблудами, изощрявшимися в измышлении загробных фантасмагорий.