Далее – больше: тенденция только усугублялась.
В начале I века в Иерусалиме бытовало представление: апостолы – это ученики Христовы, которые сопровождали Господа во время Его земной жизни, и Он послал их для благовестия о Царствии Божьем. Павел же решил упразднить историческую компоненту, связанную с условиями определенного пространства и времени, и существенно расширить само содержание понятия «апостол», да так, чтобы и самому очутиться в границах сформулированного определения. И вот, теперь апостольское призвание и сам статус по Павлу стали делом просто чрезвычайного откровения: «Апостолом мог быть человек, не сопровождавший Господа во время Его земной жизни, и получивший от Него полномочие в чрезвычайном явлении, уже по вознесении Его» [376].
Ну, мы же помним, как с Павлом однажды нечто подобное уже случалось: шел-шел и вдруг – голос с неба… И махровый иудей в одночасье становится самым горячим поборником и проповедником той ереси, которую всю свою жизнь выжигал каленым железом. Впрочем, в данном моменте наших рассуждений нам важны не столько весьма подозрительные завиральные эпизоды из жизнедеятельности соавтора Нового Завета – первое преображение иудея Савла в Павла, затем второе преображение выкреста Павла в апостола, проповедующего евангелие, которое ему, якобы, было передано Самим Господом, – сколько та, организационно-административная компонента теологического вектора, та вереница сакральных уровней, которую Павел, его сподвижник – апостол от семидесяти, епископ Римский Климент и другие архитекторы церкви выстроили на располагаемом информационно-мифологическом основании: от Бога – Иисус Христос, от Христа – апостолы, от апостолов – епископы и диаконы [377]. Соответственно, выходило так, что власть церковная не людьми установлена, но дарована Самим Господом, и передается от звена к звену представителям иерархии через соответствующее посвящение. Со временем, высшие клирики стали получать благодать священства через хиротонию в алтаре, низшие клирики поставлялись на служение через хиротесию вне алтаря, в храме.
Таким образом, нам представляется несомненным, «что в церкви с самого начала существовали полномочия, присущие не всем членам церкви, а только некоторым избранникам, получившим на то особые благодатные дары (Деян. 8:14–17), что эти полномочия получались не от людей, а от Бога, и что, следовательно, не было и не могло быть равенства между носителями особых служений и простыми верующими» [378].
Более того, тот, кто уверовал во Христа, чтобы стать христианином, стать членом Церкви, непременно должен был принять Крещение – отвергнуть свои грехи, духовно возродиться от воды и Духа, – и это, конечно же, не без помощи священника, и только потом, согласно вероучению, через Евхаристию, употребив Святые Дары, соединиться с Богом. Однако… Святые Дары – это ж не просто хлеб и вино, но хлеб и вино, освященные священником во время евхаристической молитвы, тайно произносимой перед престолом в алтаре. Только перед престолом и в алтаре!
Таково было требование. И требований становилось все больше и больше. И вот уже святой Климент епископ Римский в своем Первом послании к коринфянам, заявляет: «Будучи убеждены в этом и проникая в глубины божественного ведения, мы должны в порядке совершать все, что Господь повелел совершать в определенные времена. Он повелел, чтобы жертвы и священные действия совершались не случайно и не без порядка, но в определенные времена и часы. Также где и чрез кого должно быть это совершаемо, Сам Он определил высочайшем Своим изволением, чтобы все совершалось свято и благоугодно, и было приятно воле Его» [379].
Конечно, утверждаемое епископом Климентом – полная отсебятина. Где и кому именно подобное говорил Господь? Ответа у Климента нет. Ссылки он давал с неохотой, а если и давал, то с такой неточностью, что впору только руки в стороны развесть. Так, например, епископ Климент утверждал: «И это не новое установление; ибо много веков прежде писано было о епископах и диаконах. Так говорит Писание: «поставлю епископов их в правде и диаконов в вере» [380]. И ссылается при этом на Книгу пророка Исаии, глава 60, стих 17. Но – сравните! – в данном стихе речь идет вовсе не о диаконах и епископах!? Читаем: «…и поставлю правителем твоим мир и надзирателями твоими – правду» (Ис. 60:17).