Ну, а если не только выдумывать всяческие предположения, а еще и хорошенько самостоятельно поразмышлять? С какими выводами в своей голове мы можем встретиться? Например, могло ли в принципе крещение киевлян осуществляться насильственно? Что нам об этом рассказывает Повесть временных лет? Читаем. Князь Владимир, приняв за кордоном крещение, прибыл в Киев и «повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей» [138].
И что? Идолы – его личная собственность. Сам он их близ своего жилища поставил, сам же и разбомбил свой собственный пантеон. Имел, между прочим, полное на то право. Хозяин – барин. Он же не покусился на чужие капища?
«Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре». На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на Небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ…» [139].
Конечно, картинка приторно-лубочная, хуже того – нарисована не по горячим следам происходящего, а аж в XII веке, да еще и по заказу Владимира Мономаха, но, с другой-то стороны, она – картинка летописная. И если у нас в нашей полемике нет возможности противовесить оную иным историческим документом с иным содержанием, то мы уже только поэтому проиграли, и остается лишь смиренно помалкивать, в досаде и огорчении пребывая.
Далее, как мы это себе представляем – насильно крестить население целого Киева? Как утверждал археолог П.П. Толочко, согласно расчетам, которые были получены на основании анализа археологических источников, в Киеве в XII–XIII вв. проживало около 50 тысяч человек [140]. Сколько же жителей проживало в Киеве в X веке? Ну, предположим, что их было 10 тысяч и все они, как один, порешили креститься. А чтобы креститься, нужно сначала – и это неотъемлемое условие того, чтобы Крещение было принято достойным образом, во спасение души – покаяться. Не на жену глядя, а на икону, и в свидетели взять не соседа, но – отца церковного. И только затем, призывая имя Святой Троицы, троекратно погрузить тело свое в воду, отмываясь от первородного греха, и от всех грехов, совершенных до Крещения, духовно умерев для жизни плотской и греховной и, вновь родиться, уже облаченным в благодать Божию для жизни по Евангелию. Я уж молчу о том, что входящий в воду, должен ясно осознавать: главное – не плотские нечистоты в Днепре смыть, главное – «обещание Богу доброй совести» (1 Петр. 3:21). А иначе ж все это не Крещение, а – профанация, если не святотатство. Да, чуть не запамятовал – еще одним наиважнейшим этапом священнодействия является наречение крещаемому имени, благодаря которому он получает своего Святого, выступающего в роли небесного покровителя. И все это надобно совершить. Без суеты. И не оптом, но персонально.
Итак, с одной стороны десятитысячная масса, с другой – горстка из нескольких священников, почти не говорящих по-русски?!.. Так кто ж там насильничал – жители Киева или попы? Конечно, никакого массового крещения киевлян, а тем более всей Руси в 988 году не было, да и быть просто не могло.
А мог ли насильничать над многотысячной массой своих соплеменников сам князь Владимир, имеющий в своем распоряжении всего лишь сотню дружинников? Вот это, на мой взгляд, и есть самый наиважнецкий вопрос. Что князь мог, и если мог, то в каких пределах?
Исчерпывающий ответ на вопрос – могло ли происходить массовое крещение с использованием насилия, осуществляемого князем, дает выдающийся историк современности И.Я. Фроянов: «Эта умозрительная концепция не соответствовала политическому строю Киевской Руси, где княжеская власть еще не стала суверенной, поскольку рядом с ней существовала олицетворяемая вечем (народным собранием) общинная власть. Да и сам князь в некотором роде являлся носителем общинной власти. Князь и тяготевшая к нему дружинная знать не располагали средствами для массовых насилий в обществе, где управляли. Они подчинялись вечу, в распоряжении которого была мощная военная организация – народное ополчение, превосходившее по силе княжескую дружину. Вероятно, при крещении в Киеве имели место и отдельные факты принуждения, но вылиться в систему они не могли» [141].