И это, заметьте, не X век, а – январь 1565 года!
Итак, христианство на Русь пришло, и даже благодаря деятельной поддержке, оказанной князем, получило статус религии официальной. А далее, как утверждает летопись, в 989 году князь Владимир «…задумал создать церковь пресвятой Богородице, и послал привести мастеров из Греческой земли. И начал ее строить, и когда кончил строить, украсил ее иконами, и поручил ее Анастасу Корсунянину, и поставил служить в ней корсунских священников, дав ей все, что взял перед этим в Корсуни: иконы, сосуды и кресты» [144].
В общем, князь-реформатор, как мы видим, с первого же абцуга определил свою собственную прерогативу и на поприще строительства культовых зданий, пригодных для богослужения, и в сфере проведения кадровой политики, и в вопросах материального обеспечения. О последнем летопись повествует конкретно и точно: «Увидел Владимир, что церковь построена, вошел в нее и помолился Богу, говоря так: «Господи Боже! Взгляни с Неба, и воззри. <…> Взгляни на церковь Твою, которую создал я. <…> И помолившись Богу, сказал он так: «Даю церкви этой Святой Богородицы десятую часть от богатств моих и моих городов». <…> И дал десятую часть Анастасу Корсунянину» [145].
Князь создал церковь, князь украсил ее иконами, дал сосуды и кресты, князь поставил служить священников, князь подрядился священников кормить, отчисляя в пользу церкви десятую часть из своих доходов… Так духовенству на Руси было жестко и четко указано на «евоное» место в княжеской номенклатуре, а затем и определено функциональное назначение – утверждать и подтверждать: право на власть князю даровал Господь – не община.
И княжеский проект, похоже, оказался весьма успешным. На это, в частности, указывает то, что вскоре – конец X—начало XI века – был принят «Устав князя Владимира», который не только юридический закрепил десятину – форму обеспечения церковной организации в виде доли княжеских доходов, судебных и торговых пошлин, – но и разграничил подведомственность дел между церковными и светскими судами. А это означало, если сказать по-иному, что церковники получили возможность перейти на самофинансирование, открыть и свой собственный духовно-юридический бизнес. Конечно, в настоящий бизнес и по-настоящему церковники включились значительно позже, когда произошел распад общества на два антагонистических класса: класс землевладельцев-феодалов и класс феодально зависимых крестьян, что случилось, как полагает историк Фроянов И.Я., никак не ранее XII века [146]. К подобному же выводу, хотя и не сразу, но пришел в свое время и историк Покровский М.Н.: «Русь X–XI вв. еще не знала общественных классов» [147].
Таким образом, Русь X–XI вв. не знала феодалов, а значит, не знала и частной собственности, и, соответственно, еще не нуждалась в государстве – в аппарате насилия для защиты этой самой феодальной собственности от малоимущих соплеменников.
Когда же и как в Киевском княжестве и в сопредельных княжествах возникли частная собственность и феодалы, т. е. крупные землевладельцы? Самую убедительную, на наш взгляд, ретроспекцию событий и их интерпретацию создал в своей работе «Начало единодержавия в Древней Руси» великий русский историк Н.И. Костомаров (1817–1885): «Вскоре после завоевания уцелевшие от бойни князья стали ездить к хану на поклон, и хан отдавал им их княжения в вотчину. <…> Здесь-то начался великий переворот в русской истории. Прежде князь не считал и не мог считать своего княжения вотчиною, т. е. собственностью; политический склад Руси был таков, что ему и в голову не могло прийти подобного стремления; он правил Землею, как правитель: если подчас, пользуясь своим положением, он дозволял себе и произвол, и насилие, то это все-таки делалось в качестве правителя Земли, а не в значении государя, не собственника. Земля ему не принадлежала, Земля была сама себе государь, a князь – господин, которому она сама себя доверяла и отдавала на ряд и управу. <…> Теперь Земля перестала быть самостоятельною единицею: место ее заступил князь; она спустилась до значения вещественной принадлежности. <…>
Монголы застали на Руси – Земли и князей. С Землями им нельзя было входить в непосредственные сношения и сделки: нельзя же было вечам являться к хану для принятия от них милостей и закона. То было физически невозможно. Ханы могли иметь дело только с отдельными личностями, которые бы отвечали за Земли, а такими личностями были князья. Для удержания господства над страной ханам не представлялось иного средства, как возложить на этих князей ответственность за покорность, а это возможно было только при расширении власти князей, при отдаче им в собственность земель, которыми они управляли. <…>