До татар у нас не было феодализма, если только не отыскивать некоторого далекого с ним подобия в отношениях старших и младших городов между собою, – но с татар он действительно начинается. <…> Татарские ханы сделали князей из правителей Земель вотчинниками Земель» [148].
И коль так, то выходит, что благодаря монгольскому нашествию появились крупные собственники земли – феодалы, которые, соответственно, остро нуждались в защите своей собственности, а значит, и в том, что мы сегодня понимаем под таким понятием, как государство. Более того именно монголы, фактически, провели и централизацию Земель, выступили объединителями Земель, поскольку из всех князей они для своего удобства назначали главного князя, отвечавшего за поведение всех иных князей и за порядок в целом. Но, проводя централизацию, татары, тем самым, настойчиво рыли себе и могилу, ибо именно объединенные княжества – за редким исключением – и выступили в 1380, а, затем, и в 1480 году против Золотой Орды, и свергли «татаро-монгольское» иго. В результате Московское княжество стало центром дальнейшего объединения русских земель, а представление о независимости и военно-политическом единстве Руси стало совпадать с идеей сильной великокняжеской московской власти. И вместе с тем, из работ выдающихся историков – Костомарова Н.И. и Фроянова И.Я. – следует, что феодализм в России сформировался не ранее XIII–XV вв., и, соответственно, именно в этот же период начало складываться и древнерусское государство, как структура способная защищать частнособственнические интересы феодалов.
А как же в этот период жили-поживали христианская церковники?
А церковники были под стать князьям, которые, пересобачившись вконец друг с другом, стали союзниками Золотой Орды, и три века подряд самым жесточайшим образом подавляли народные выступления, направленные против монгольских завоевателей, собирали для Орды дань, ездили в Орду для выклянчивания ярлыка на право княжения, охотно женились на ханских дочерях… Священники не возвысили свой голос в защиту поруганного Отечества и рабов Божьих, ставших рабами пришлых иноверцев – покорно плелись в фарватере своих кормильцев.
Составить представление о том, насколько было гнилым основание Древнерусской церковной организации, можно, глянув на одного из ее «архитекторов», он же – соучастник крещения Русской земли Анастас Корсунянин, он же – та капля, по которой можно судить о состоянии водоема в целом, и он же – та закваска, на которой поднималась церковь.
Впервые с этим деятелем мы встречаемся в «Повести временных лет» в том эпизоде, где описывается, как князь Владимир осадил Корсунь. Осадил, и – безуспешно. И невесть сколько месяцев так было бы, но однажды из-за крепостных стен «некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, так написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока». Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это, – крещусь!» И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною своей…» [149].
Владимир с дружиною вошел в город, и дружина княжеская занялась своим привычным «делом» – грабежом. Да и князь Владимир без забав не остался: «князя корсунского с княгиней поймал, а дщерь их к себе взял в шатер, а князя и княгиню привязал у шатерной сохи, и с их дщерью пред ними безаконство сотворил.
И через три дня повелел князя и княгиню убить…» [150].
И только после всего содеянного, приступил к главному – к шантажу: направил в Царьград тамошнему правителю – византийскому императору Василию II и его брату Константину, послание, в котором угрожал: если не дадите сестру свою Анну за меня, то сотворю граду вашему аки и Корсуню.
Кстати, Корсунь – это, ни дать, ни взять – калька с того, что князь Владимир сотворил еще восемь лет тому назад! Как утверждает «Лаврентьевская летопись» [151], в 980 году он с ордой, состоящей из таких же головорезов, как и сам, ворвался в Полоцк, изнасиловал княжну Рогнеду в присутствии ее родителей, потом убил отца Рогнеды – князя Рогволода, убил мать ее, убил двух ее братьев, разграбил и сжег город.