Глухие к стонам общества, не видящие чужих слез, не чувствующие боль ближнего своего, прячась в гробовую тишину и пустоту своих келий, монахи отреклись от долга быть деятельным человеком, а значит, и быть человеком. Люди ли вы? иль черные трутни, паразиты на теле Церкви и общества?!..
Христианин – это человек, идущий путем Христа, деятельным путем утверждения высшей истины, попутно помогающий болящим и заблудшим. Его ли Путем идут монахи-кастраты, патологические аскеты, сторонники упрощенного образа жизни, примитивного существования, в том числе и те прихожане, чье жизненное кредо – «моя хата с краю»?!
Каждый человек по природе своей тварь творящая, каждому дарован талант. И миссия каждого, из живущих на этой Земле – уподобиться Богу и творить, творить, творить… Сотворить ребенка, дом, табуретку, стих, музыку, живописную картину… Творение. как выражение таланта и любви. А где же она, любовь монашеская? К себе, к людям, к Божьему миру? Нет ее! Только угрюмая, свинцово-оловянная, пустая и бесплодная мерзость одиночества.
Господь совершенно ясно сказал: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 9:1), монахи же почему-то решили, что их это не касается, и стали давать обет безбрачия, и даже развратились до самокастрации, а иные и до педерастии.
А что и кому хотели продемонстрировать те, кто принял решение никогда не мыться и носить для умерщвления плоти власяницу, как это делал Феодосий Печерский, таскать на себе, изнуряя себя, вериги – многокилограммовые железные цепи, кольца, гири или же медную икону, закрепленную на голой груди крючьями, пронятыми через кожу и мясо?..
Спустя тысячу лет на Руси объявился подобный же чудик – П.А. Павленский, «художник-акционист», – как сказано в Википедии: то он рот себе зашьет суровой ниткой, и стоит столбом в одиночном пикете у Казанского собора, то разместит себя в многослойном «коконе» из колючей проволоки, то вдруг, сидя в голом виде на крыше института психиатрии им. Сербского, отрежет себе ножом мочку уха, то, вдруг пришпандорит громадным гвоздищем собственную мошонку к брусчатке Красной площади… В общем, всем монахам монах! Ни дать, ни взять – экземпляр, вполне пригодный для канонизации заживо.
Однако ж не успели причислить к лику – решил «художник» удивить еще и Европу-мачеху, выпросив во Франции статус политического беженца. Но и там как-то что-то у него не заладилось: только он в очередной раз попытался самовыразиться, теперь уже путем умышленного поджога здания Банка Франции, так тамошняя Фемида, то ли потому что совсем одурела от избытка свободы и демократии, то ли еще почему, но, пообещав самовыраженцу перспективу в 10 лет лишения свободы, скорехонько поместила его до суда в самую большую, правда и перенаселенную, тюрьму Европы – Флёри-Мерожи. Хуже того, распоясавшиеся парижские психиатры, ни бельмеса не смыслящие в современном искусстве, обнаружили у «художника» еще и «бредовые навязчивые идеи», и «пограничное расстройство личности» с нарциссическими основаниями, и «желание преступать закон и предусмотренные им ограничения», и – много чего всякого…
По поводу подобных вывертов, совершенно четко высказалась Нэнси Мак-Вильямс – американский психоаналитик, доктор философии по психологии личности: «Способ достижения морального триумфа через навязанное себе страдание может стать таким привычным для человека, что его стоит рассматривать как личность, имеющую мазохистический характер» [162].
Вот таков он, совершенно трезвый вывод. И нет ровным счетом никакого смысла дефект психики и личности, дабы не потакать непотребному, возводить в статус «особой формы монашеского подвига», «авангардного искусства», «перфоманса» и прочей чепухи. И критерий истины тут ясен и прост: все то, что человека нравственно возвышает, делает лучше, чище, совершеннее – естественно и нормально, а все то, что деформирует тело и психику, аскетизирует духовно, информационно и физически, обыдлячивает и морально разлагает – то и от беса.
Так вот, подведем итог: под первым монастырем на Руси нужно понимать простую 3-метровую нору, «пещерку малую, двухсаженную» [163], вырытую для собственных надобностей пресвитером Иларионом, в которой, после того как Илариона в 1051 году Ярослав Мудрый поставил митрополитом в киевском храме Святой Софии, поселился монах Антоний Печерский и другие иноки.