Служить же маммоне церковникам с самого начала помогали и охотно те, кто очень рассчитывал на их помощь – князья да бояре. И церковники надежды оправдали сполна. Превратив атрибуты учения Христа – идею равенства и свободу от частной собственности – в фигуры умолчания, и, тем самым, саму церковь в антихристианскую, они не только привнесли в славянское общество представление, что всякая власть, и княжеская власть от Бога, но и употребили все свое влияние на то, чтобы данное воззрение заняло в умах господствующее положение. Князья да бояре, в свою очередь, были взаимны – не скупились: дополнительно к десятине, причитающейся церкви еще по Уставу Владимира, они даровали ей всевозможные льготы, земли, села и рабов. И не только из того, чем сами обладали, «из двора своего», но и «сдумав с людьми своими» – рассудив на вече, т. е. с позволения общины, из общинного фонда.
Конечно, прав был профессор Петербургского университета Михаил Иванович Горчаков (1838–1910), когда утверждал, что «означить точно – где и какие земли, сколько их и в какой силе имели митрополиты всея России в течение XI и XII вв., – исторические свидетельства не дают достаточных для этого материалов» [183], но все же кое-какие свидетельства эти материалы дают. Например, из «Повести временных лет» известно, что первым земельнымсобственником стал Киево-Печерский монастырь, а затем и все прочие монашеские обители. Собственниками становились не только монастыри, но и митрополиты: «Наследовав от владимирских епископов владения, первый из митрополитов в Москве св. Петр (ум. 1326 г.) увеличил их количество новыми приобретениями. Он купил город Олексин с волостями и селами, с реками и озерами, с бортными уходами и со всеми угодьями, что исстари тягло к городу» [184].
(Конечно, когда мы читаем, что некто купил аж целый город, или же тому или иному монастырю были пожалованы села с холопами и прочим, то тут в понятия, помечающие древнюю реальность, не надобно вкладывать значения современности. Например, в том же городе Олексине, о котором выше шла речь, к началу 50-х годов XVII столетия, т. е. через 300 лет после того, как он был приобретен святителем Петром, митрополитом Московским и всея Руси, проживало всего-навсего около 450 человек.
Вообще слово «город» «по первоначальному, коренному понятию… был не что иное, как крепость, в которой укрывались и оборонялись от неприятеля. В этом смысле, и временные укрепления назывались «городами» [185]. Применительно к нашему случаю, можно сказать, что город – это село, или же стойбище, огороженное частоколом).
Впрочем, как нам представляется, не княжеские и боярские дарения, хотя и они тоже, обеспечивали материальную жизнедеятельность церкви, определяли ее экономическую независимость и самостоятельность. Более существенным фактором было иное: «Нет сомнения, что самые первые христианские русские князья, св. Владимир и Ярослав, предоставили митрополиту всея России право владеть земельными имуществами. Примеру первых князей следовали в этом отношении другие князья XII в.» [186]. Вот оно – самое наиважнецкое: «право владеть земельным имуществом»! Благодаря этому праву христианствующая братия получила возможность не только богатеть дареным, но и присваивать, и осваивать ничейные земли – пустыри. И не только пустыри.
Впрочем, даже имея право богатеть, и даже имея льготы от монголов, – те же монастыри на стезю наживы встали далеко не сразу – только в XIV веке. Как мы знаем, первые монастыри строились и материально поддерживались князьями и княгинями, боярами да боярынями, исходя из собственных надобностей, в том числе для того, чтобы провести вдали от мира последние годы своей жизни, и, почив, обрести вечный покой в «своей обители». Не ради излечения прибыли ставились монастыри, но для удовлетворения собственных надобностей тех, кто их ставил.