Кстати, коль уж мы коснулись темы платежа дани – вымогательства, как предоставляемого способа откупиться от посягательств на территорию, то не будет лишним вспомнить, что Русь еще и с середины XIII века платила дань – ханам Золотой Орды… И даже после 1480 года продолжала регулярно выплачивать. Подтверждением сказанного, может служить исторический факт. После того как распалась Золотая Орда, затем в 1502 году прекратила свое существование Большая Орда, крымские ханы стали считать себя ордынскими правопреемниками, и, соответственно, выступали с соответствующими материальными претензиями к государству Московскому.
Особо остро данный вопрос встал в 1521 г., когда крымские татары дошли до Москвы и взяли столицу царя Василия III в осаду, превратив в пепел села и деревни, находящиеся окрест. И далее, как свидетельствует австрийский дипломат, барон Сигизмунд фон Герберштейн (1486–1566), крымским ханом – царем, как они в Орде предпочитали себя именовать – Махмет-Гиреем (1465–1523) был выставлен ультиматум: «…он снимает осаду и желает удалиться из страны, если только Василий, дав грамоту, обяжется быть вечным данником царя так же, как были его отец и предки. (Выделено мной. – Е.Б.). Когда эта грамота была написана согласно с желанием Махмет-Гирея и получена им, он отвел войско к Рязани» [216].
Таким образом, из сообщения Герберштейна с полной очевидностью следует, что после стояния на реке Угре в 1480 году, окончательного свержения татаро-монгольского ига не произошло, политический и экономический суверенитет Руси в полной мере обеспечен еще не был.
Речь, конечно, не идет о наличии вассальной зависимости, но механизм шантажа продолжал существовать, и Русь, чтобы откупиться от кочевников, защитить русские земли от крымских набегов была вынуждена, хотя и в значительно меньших размерах, но делать выплаты и деньгами, и медом, и мехами…
Дань – поминки – выплачивалась Крымскому ханству и первым царем из династии Романовых – Михаилом Федоровичем (1613–1645): «За весь период с 1613 г. по 1650 г., т. е. за 38 лет, поминки не были выплачены только за 1619, 1644 и 1645 гг. Общая сумма выплаченных поминок, по нашим данным, равняется 363 970 руб.» [217].
Таким образом, только ежегоднаядань, составляла в среднем 12 тысяч рублей.
12 тысяч. Много ли это или же сущий пустяк по тем временам? Как известно, все познается в сравнении. Так вот, в начале XVII века стоимость одной дойной коровы была в пределах одного рубля, а стоимость коня – около 7 рублей [218]. Следовательно, если дань пересчитать на живность, то можно утверждать, что Русь ежегодно перегоняла в Крым табун из 1700 лошадей или же 12 тысячное стадо дойных коров. И это, не считая всех тех даров и денежных сумм, которые крымцы получали с русских посланников, прибегая к угрозам и вымогательству, нередко доходя даже до прямого насилия и грабежа. Так, например, московский посланник А. Дуров, доставивший в Крым в октябре 1629 г. поминки за два года на сумму 20 866 руб., был зверски избит, лишен одежды, привязан к лошадиному хвосту и в таком виде приведен к хану, который грозил А. Дурова казнить и сделать из него чучело. И это при том, что крымские ханы из года в года в своих шертных грамотах клялись «великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу» в братской дружбе и в любви на века, клялись послов и гостей не захватывать и не грабить, послам вреда не делать и обид не учинять; нарушителей сего казнить, а взятое ими возвращать; захваченных людей «отпускать без выкупу»…
Еще один пример из череды подобных и позорных.
18 января 1639 г. в Крым прибыли московские посланники И. Фустов и И. Ломакин, и после вручения поминок царю, в объеме ранее утвержденном крымской администрацией, по его же указанию были ограблены. В результате, появилась недостача, и поэтому целая свора татар, из царского окружения, осталась с носом. С чем смириться не смогла и не смирилась. И поспешно предприняла меры, чтоб не упустить свое, выдрать недополученное любой ценой. Фустов и Ломакин были подвергнуты жестоким многодневным истязаниям: их избивали, держали на морозе, морили голодом, поднимали на дыбу…
В конце концов, посланники под пытками попросили дать время, чтобы закупить рухлядь и взять кабальный денежный заем, что им и было позволено сделать. Тут же прибыли местные ростовщики, обеспечившие всем необходимым с обязательством погасить долги либо в Крыму, либо в Москве [219].
Так было. И было так – многократно. И московский истеблишмент не смел возвысить свой голос в защиту своих соотечественников. Потому что диалог с Крымом велся не на равных. Крымские ханы не дары присылаемые принимали с благодарностью, а по праву сильного требуемое, потому как считали, что «московские государи платят поминки, боясь татарских нападений, «не на христово имя», а из боязни татарской сабли, что поминки есть дань (выделено мной. – Е.Б.), что должны платить они ее в таком размере, как этого требуют крымцы, а если не будут платить, то крымцы сами возьмут ее путем захвата полона» [220].