Так говорил Киприан. Мы же, не абсолютизируя сказанное Киприаном, отметим, что именно возомнившие себя церковниками – учителями истины, и низвели Церковь, как событие духовное, до осязаемой натуры и земной институции – до общин, ставших впоследствии приходами, и далее – до церквей, храмов и монастырей, свечных и винокуренных заводов, мелких лавок, торгующих кагором, лампадами да иконами…
Так христианство, еще не успевшее толком явить себя миру, уже устремилось к перерождению в свою полную противоположность, становясь при этом религией государственной, имеющей на службе утопающее в сытости и роскоши полчище праздных, раззолоченных иерархов, с крестами во все широкое пузо и с гнусной демагогией на губах…
На протяжении «золотого века» Екатерины II спор между властью светской и церковной о том, кто же из них главнее, закончился. И не в пользу последней. Императрица с легкостью смогла доказать, что право господства даруют не умозрительные теологические рассуждения, а реальная способность лишить сана, имущества, свободы, куска хлеба и жизни с помощью вооруженных и хорошо организованных людей.
И вот, уже в царствование Павла I, «Акт, Высочайше утвержденный в день священной Коронации Его Императорского Величества, и положенный для хранения на престол Успенского Собора» [273] определяет, что Государь Российский суть Глава Церкви. Еще более определенно эта тема раскрыта в «Своде Основных государственных законов»: «Ст. 1. Император Всероссийский есть Монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной Его власти, не токмо за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает.
Ст. 42. Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» [274].
Трудно сказать, как так случилось, что христиане исхитрились додуматься до совершенно антихристианского представления будто бы всякая власть от Бога, но вот, додумались же… И даже вызнали неким образом какова она, воля Бога, и открывшееся им пропечатали в документе: «Сам Бог повелевает». Повелевает, якобы, монарху быть не только самодержавным, но еще и возвышающимся над другими людьми. А епископы, еще дальше пошедшие и там вдруг вздурившие, пожелали, чтоб были цари у них на побегушках, и чтоб глава церкви выше главы государства был бы. И побоку, что Иисус Христос, да еще и в разных вариациях, и не раз, и не два предостерегал: «кто возвышает себя, тот унижен будет» (Мф. 23:12).
Так ведь оно и случилось…
И все же, в век XIX-й Русская православная церковь вошла уверенно, как надежный союзник самодержавного государства, руководимая Синодом, члены коего из видных архиереев назначались царем.
Вопреки ожидаемому, что монастыри, лишившись в 1764 г. крестьян и поземельной собственности, утратившие возможность паразитировать на крестьянской массе, равной одному миллиону человек, быстро познакомятся с крайней нищетой, монастыри, напротив, не только довольно быстро восстановили свою былую состоятельность, но и преумножили доходы. И не только доходы. Если в XVIII в. в связи с секуляризацией количество монастырей и, соответственно количество монахов, монахинь, послушников и послушниц уменьшилось [275, 276], то в XIX в. уже наблюдалось обратное [277]:
Таким образом, за 150 лет – с 1764 по 1914 гг. – количество монастырей выросло почти в 5 раз, а число монашествующих увеличилось более чем в 18 раз! Численность же населения России с 19 млн чел. в 1762 году выросла до 166 млн в 1914-м, т. е. в 8,7 раза.
Приводя цифры о количестве монастырей, нужно понимать, что монастырь – это не просто стены да кельи, но еще и хозяйственные помещения, гостиницы для богомольцев, пахотные земли, леса, озера, капиталы, вложенные в городскую земельную собственность, торговые лавки, промыслы…
Подобным же, успешным образом разрешалась и проблема собственности – церковной и монастырской.
Одним из первых очевидных шагов, направленных на расшатывание и нуллификацию екатеринских запретов и ограничений, можно назвать указ Павла I от 18 декабря 1797 г., в котором император, почитая попечение о благоустройстве церкви и призрение к служащим ей, одною из главнейших обязанностей своего царствования, сделал распоряжение: «отвесть по способности земли с угодьями, так, чтоб при каждом Архиерейском доме было по 60 десятин, а при монастырях по 30 десятин, включая и то, что они ныне имеют» [278].
Еще больших возможностей церковникам предоставил указ Александра I от 8 июня 1805 г., в котором было заявлено о том, что император не против, чтобы «монастырями, или иными духовными властями монашеского чина» были покупаемы земли, или другие угодья, но при этом считал удобным, когда приобретаются «земли, или другие угодья, каждый раз испрашивать Высочайшее на совершение купчих соизволение» [278]. В дополнение к сделанным послаблениям, при Александре I городское имущество монастырей было освобождено от платежей и повинностей, а недвижимое имущество вне городов – от платежа оброчных денег в казну. Ну, прям все как при татаро-монголах!