Итак, из Казанского собора императрица Екатерина Алексеевна перемещается в Зимний дворец, окруженный Семеновским и Измайловским полками, где обнаружила пребывающих в томительном ожидании членов Сената и Синода!? Не одного архиерея, а – Синод, как свидетельство и демонстрацию ранее состоявшегося сговора! И все это, не будем упускать из виду, на протяжении одного дня 28 июня 1762 года, когда Петр Федорович еще похаживает по Ораниенбауму, еще наслаждается обществом своей любовницы – графини Воронцовой, играет на скрипке, попивает «заморское» вино, гладит свою любимую собаку, пребывая в полном неведении о том, что он уже не муж, не царь и не жилец.
А в это время в Зимнем дворце происходит, быть может, самое интересное: почётный член Императорской Академии наук и художеств, действительный статский советник Г.Н. Теплов зачитывает манифест «О вступлении на Престол Императрицы Екатерины II», где в первом же абзаце дана одна из причин государственного переворота – страх того, что Петр, якобы, собирался, реформировать православную церковь по лютеранскому образцу, и, соответственно, указан один из заказчиков низложения и убийства Петра III – церковь: «Всем прямым сынам Отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому Государству начиналася самым делом, а именно: закон Наш Православный Греческий перво всего возчуствовал свое потрясение и истребление своих преданий церковных, так, что Церковь Наша Греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России Православия и принятием иноверного закона» [292].
Что было далее, нам хорошо известно: 29 июня 1762 г. Петр III был арестован, в надежде спасти свою жизнь, подписал текст отречения от престола, составленный Г.Н. Тепловым, затем отвезен в Ропшу – загородный дворец, и там убит. По одним данным 3 июля 1762 года, по другим – 6 июля.
И – наступило время воздаяния за заслуги. Очевидные участники событий 28 июня были щедро награждены: ордена, должности, чины, имения, денежные суммы, солидные пенсии…
А какую ж награду от императрицы за свое активное участие в государственном перевороте получила православная церковь?
Как повествует С.М. Соловьев в своей «Истории…», в самом начале июля случилось Екатерине II лично присутствовать на заседании Сената: «…на очереди было дело о позволении Евреям въезжать в Россию, и это дело привело императрицу в большое затруднение: «Не прошло еще осьми дней», думала она, «как я вступила на престол и была возведена на него для защиты Православной веры; я имею дело с народом религиозным, с духовенством, которому нечем жить вследствие отобрания имений, – меры необдуманной; умы в сильном волнении, как обыкновенно бывает после такого важного события; начать царствование указом о свободном въезде Евреев было бы плохим средством к успокоению умов; признать же свободный въезд Евреев вредным было невозможно». Из этого затруднения вывел Екатерину сенатор князь Одоевский, который встал и сказал ей: «Не угодно ли будет вашему величеству, прежде решения дела, взглянуть, что императрица Елисавета собственноручно написала на полях подобного же доклада». Екатерина велела принести дело и прочла: «От врагов Христовых не желаю корыстной прибыли». Прочитавши, Екатерина обратилась к генерал-прокурору Глебову и сказала ему: «Я желаю, чтоб это дело было отложено» [293].
?!..
И это при том, что в стране катастрофически не хватало денег. Впрочем, как и людей. Но… кто, прознав о данном решении императрицы, прежде всех и более всех иных возликовал? Конечно же, церковные иерархи. И, вне всякого сомнения, ценность подарка, что поднесла императрица православным церковникам, рублями не измерить и словами не описать. Причем, решение Екатерины II явилось не следствием некоего минутного наваждения, на эмоциональной волне оформленное. Отнюдь! Это видно из того, что свою позицию по вопросу иудеев государыня подтвердила и 4 декабря 1762 года, подписав манифест «О позволении иностранцам, кроме Жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу».
Конечно, в данном вопросе Екатерина II не стремилась оригинальничать. Подобную же, традиционную позицию по отношению к иноверцам и к инаковерцам занимали и прежние правители России – Екатерина I, Петр I, Иван IV, Владимир Мономах… Вспомним и времена, когда в Москве свистали кнуты на торгу, где подвергались лютой «градской казни» за надругательство над иконами, а рядом полыхали костры, на которых живьем сжигали приверженцев ереси жидовствующих, ереси, под чье влияние подпали не только рядовые прихожане, но и священники, и даже глава Русской церкви митрополит Зосима, и государственные деятели из окружения Ивана III, да и сам государь некоторое время пребывал под очарованием иудействующего жидовина Схарии.