Например, некто вам говорит, что вы – допустили ошибку. Будете ли вы противиться – отрицать ее явное наличие? (А само наличие критикующего, даже несущего полную напраслину – уже есть реальное свидетельство существования ошибки, вами допущенной). Признать ошибку – первый шаг к ее исправлению. Не признать – очередной шаг к очередной ошибке, т. е. движение не в ту сторону, которая для вас желательна.
Если перед нами – враг, а мы не признаем причиной его появления «ошибки», допущенные нами в прошлом, и, соответственно, отрицаем право врага на «критику», совершаемую в форме насилия – интеллектуального, психологического, морального, физического, идем ли мы, в таком случае, в сторону совершенства или же консервируем свою дефективность, если не сказать хуже?
Враг, в том числе, такой, как недоброжелатель, конкурент, критик – это не наказание, но – доктор. И хорошо, если «врага» мы распознали именно как доктора гораздо раньше, нежели он появляется пред нами уже в халате хирурга или же в рясе священника, пришедшего принять от нас последнюю нашу исповедь и совершить последнее причащение.
Происходящее с нами – это результат нами же в мире ранее посеянных семян. Но мир – не хаос случайностей, мир – господство в динамике протекающих причинно-следственных процессов, изменение в которые способен вносить человек, Творцом наделенный свободой воли. И этот человек волен искать Царствия Небесного, и для этого – становиться христианином. Христианин же – это не крестик на груди, посты да свечки. Свечки, посты да кресты – всего лишь внешние атрибуты, причем, далеко не всегда благочестия и принадлежности к Церкви Христовой. Христианин – это любовь и смирение, ежесекундно свершаемый духовный подвиг, ибо как еще обозначить того, в чьем сердце пульсирует – «не противься злому»?
Редчайший человек, который эту истину понял и принял – великий русский писатель Лев Николаевич Толстой: «Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками. Как огонь не тушит огня, так зло не может потушить зла. Только добро, встречая зло и не заражаясь им, побеждает зло» [311].
Православная русская церковь врагов, в частности, в лице представителей советской власти, не любила, молиться за них и не противится им – не желала, т. е. христианской по своей сути она не была. К тому же еще и сокровищам на небесах предпочла собственность на земле. А ведь Господь ясно сказал: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24).
Таким образом, между служением Богу и служением маммоне, церковь выбрала последнее.
Хуже того, свой антихристианский выбор братия патриарха Тихона 2 декабря 1917 года пыталась навязать еще и большевикам с помощью Соборного постановления «О правовом положении Церкви в государстве»: «Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России при изменившемся государственном строе должны быть приняты государством следующие основные положения…» [312].
Однако ж дерзкое государство не только позволило себе ослушаться того, что директивно предписывала ПРЦ, но еще и ответило 20 января (2 февраля) 1918 года собственным декретом – «О свободе совести и церковных и религиозных обществах». И не только этим декретом. Но и церковь в долгу не осталась – на своем заседании 27 января 1918 года Собор ПРЦ, принимает «Воззвание Священного Собора Православному народу (по поводу декрета народных комиссаров о свободе совести)». Очевидно не будет большим преувеличением, если мы скажем, что данным «Воззванием» была предпринята попытка мобилизовать и поднять православных на борьбу против советской власти. Вот, лишь несколько фрагментов: «Объединяйтесь же, православные, около своих храмов и пастырей, объединяетесь все, мужчины и женщины, и старые и малые, составляйте союзы для защиты заветных святынь. <…> Громко заявляйте всем, забывшим Бога и совесть, и на деле показывайте, что вы вняли голосу Отца и Вождя своего духовного, Святейшего Патриарха Тихона. В особом послании он зовет вас последовать за собою, идти на подвиг страдания, в защиту святынь. <…> Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание» [313].
Это ли не явная провокация? Это ли не очевидное науськивание? Это ли не образчик антихристианского несмирения?
Хуже того, 7 ноября 1918 г. патриарх Тихон выступил еще и с «Обращением к СНК в связи с первой годовщиной Октябрьской революции» [314], в котором обвинил вершителей судеб Отечества, называющих себя «народными» комиссарами, в том, что по их призыву были пролиты «реки крови братьев наших», и в том, что «разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство», и в том, что «все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела», и в том, что по наущению комиссаров «разграблены или отняты земли, усадьбы, заводы, фабрики, дома, скот, грабят деньги, вещи, мебель, одежду»…