И патриарх Тихон обо всем происходящем в Сербии был не только хорошо осведомлен, но и выражал свое одобрение. Не по всем пунктам, разумеется. Например, послание Карловацкаго Собора о восстановлении династии Романовых – осудил. Письменно. В своем заявлении [319], которое было направленно в Госполитуправление 5 апреля 1922 года.
Очевидно, последней каплей, которая переполнила чашу терпения большевиков, смиренно созерцавших деяния патриарха Тихона, явилась его попытка в самый разгар борьбы против голода, когда население в ряде мест дошло до людоедства, воспрепятствовать реализации Постановления ВЦИК от 26 февраля 1922 года: «В виду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством борьбы с голодом в Поволжье, и для обсеменения его полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества, постановил:
1. Предложить местным Советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религии по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Наркомфина со специальным назначением в фонд Центральной комиссии помощи голодающим» [320].
Смиренный Тихон, патриарх Московский и всея России не только немедля отреагировал на постановление ВЦИК посланием, но и закончил оное ультиматумом: «…Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею, как святотатство, – мирянин отлучением от нее, священнослужитель – извержением из сана» [321].
Ну, во-первых, еще Иисус совершенно однозначно сказал – и, тем самым, создал прецедент – в связи с ничуть не менее сакральным предметом: «…суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27).
Во-вторых, Иисус в известной Нагорной проповеди сказал совершенно определенно: «…кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся (Мф. 5:38–42). Отдай! Без всяких «если», без всяких уверток и попыток выторговать для себя ту или иную компенсацию. Вот это и есть – христианство!
Церковники же с Христом в очередной раз не согласились. Они отказались отдать просящим «рубашку» и «одежду», т. е. отказались быть истинными христианами, которые всегда готовы не только сокровища, созданные народом, отдать просящим, но и, если потребуется, жизнь свою положить на Крест, как это сделал Учитель.
И, наконец, в-третьих, сегодня, конечно, сложно, не рискуя при этом прослыть человеком безответственным, сделать ретроспективное истолковательное предположение о том, с какой целью патриарх в своем послании «опустил» архиважную фразу – «изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа» – но ведь патриарх это сделал – «опустил»?!..
Вот, фрагмент правительственного документа, в изложении патриарха: «13 (26) февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и проч, богослужебные церковные предметы».
Вроде бы все верно, но ведь и очень все не так, как в постановлении!
Что это? Недогляд патриарха или его попытка спровоцировать верующих на деятельный протест? И ведь протест состоялся. С кровопролитием, с жертвами…
И именно это позволило бывшему настоятелю Преображенской Колтовской церкви Михаилу Галкину (литературный псевдоним Мих. Горев) разместить 28 марта 1922 года в газете «Известия» материал под названием «Церковные ценности голодающим. Святейшая контрреволюция», где в списке «врагов народа» на первом месте по воле автора значился патриарх Тихон. Мих. Горев вопрошал: «В то время, как масса низшего духовенства приветствует и одобряет декрет об изъятии церковных ценностей, кучка князей церкви всячески этому противодействует, ведя на этой почве черносотенную агитацию. Кто они, эти враги народа, эти враги голодающих и вместе с тем угнетатели низшего демократического духовенства?
Кто в январе 1918 года, после того, как Советская власть отняла земли и капиталы у помещиков, фабрикантов и попов, проклял рабочих и крестьян?
– Патриарх Тихон со всем своим церковным собором.