— Почему? Хорошо помню. Когда объявили о «двушечке». Но наказание, очевидно, было вызвано и позицией Церкви.
— Церковь не высказывалась по степени тяжести наказания; принципиальным был вопрос о допустимости или недопустимости подобных действий. Повторяю, громкость, о которой вы говорите, создавал контекст, а не Церковь. Мы внимательно занимались мониторингом, я помню эти цифры, это был пик так называемого негатива, который был связан с церковной темой. Он был тогда максимальным.
— И вы сделали выводы.
— Это был негатив в первую очередь потому, что само действие воспринималось крайне негативно. Практически всеми в обществе.
— Тогда стали говорить, что Патриарх — слишком серьезная общественная, а то и политическая фигура, и светская власть не хочет, чтобы он слишком укреплялся.
— Я этого не замечал. «Звонки из МИДа», как вы их назвали, — фантазии псевдоаналитиков. А что касается политики, мы последовательно говорим: Церковь ею не занимается и заниматься не может по целому ряду причин. Церковь к политической власти не стремится. Церкви политическая власть не нужна.
— Вот бывший премьер и глава Счетной палаты Сергей Степашин недавно говорил о том, что Патриарх мог бы основать христиан-демократическую партию.
— Партия по определению выражает позицию, точку зрения части общества.
— Я ему так и сказала: вы недооцениваете Патриарха.
— Ну представьте: выходит священник с чашей причащать и спрашивает каждого: «Ты из какой партии? Из коммунистов? Ауфидерзейн. А вы кто? ЛДПР? Мы вас не причащаем». Так, что ли? Невозможно это. Церковь — это единственное место, куда люди разных политических взглядов могут прийти и у одной чаши причаститься. Как только мы какую-то сторону займем — все, начинается политическая деятельность.
— И все же есть мнение, что священники сегодня вполне влиятельны и даже некоторые кадровые государственные решения связывают с их участием.
— Мне не известны факты, чтобы какие-то кадровые решения принимались под влиянием священников. Конечно, у многих отцов есть общение и с чиновниками в том числе. И я очень надеюсь, что это общение как-то людей меняет. Но здесь, опять же, важно понять, кто такой священник. Это не лоббист с крестом, представляющий корпорацию, которая должна добиться преференций для себя по налогам. Это пастырь, задача которого — открыть сердце человека для общения с Богом.
— Последний вопрос. Я помню, как писала про избирательную кампанию Патриарха. Тогда еще митрополита Кирилла принято было считать модернистом, страшно прогрессивным человеком. Он выступал на Майдане, чуть ли не в рок-концерте участвовал, тяготел к молодежи и так далее. И Церковь под его руководством, казалось, будет современной и прогрессивной. Нет ли у вас внутреннего ощущения, что свернули с пути?
— Нет, конечно. Патриарх Кирилл всегда был совершенным традиционалистом, у него отец и дед — священники, исповедники XX века. Дед в лагерях провел много-много лет, отец пострадал за веру. Патриарх — человек, позицию которого нельзя уложить в прокрустово ложе категорий консерватор-либерал. Это ведь в первую очередь политические категории. Святейший — не политик, он христианин, предстоятель Русской Церкви.
Скажем, он не вступал в пионеры в советское время. Знаете же? Замечательная история. Когда ему сказали: «Володя, надо в пионеры вступать», он ответил: «Пожалуйста, только вы мне разрешите в галстуке ходить в церковь, причащаться». Ему говорят: «Ты что? Это невозможно!» Он ответил: «Ну, тогда извините». Так он не стал пионером. То есть он такие дискуссии мировоззренческие вел, еще будучи подростком.
У Патриарха нет задачи «ломать стереотипы». Он — человек Церкви. И он не будет в угоду чему-то или кому-то менять Евангелие. При этом Святейший прекрасно понимает, что евангельское послание должно быть изложено на понятном языке.
Без сослагательного наклонения
Говорят, история не знает сослагательного наклонения. Поэтому сложно гадать, каким был бы мир без христианства (тем более что христианского сознания вопрос, скорее, должен звучать: «А был ли бы он вообще?»). Но вот о том, что христианство принесло в жизнь и культуру человека, поговорить вполне можно. И нужно.
…Идея прав человека — краеугольный камень современной светской системы ценностей — в каком-то смысле выросла из христианства. Философской базой стала теория естественного права, которая возникла на заре Нового времени и нашла свое фундаментальное выражение лоуже в эпоху Просвещения. По этой теории, все люди наделены от природы равными правами, которые не могут быть отменены. В каком-то смысле концепция естественного права пыталась утверждать объективность прав человека наряду с объективностью законов природы. Нельзя отменить всемирное тяготение — точно так же нельзя отменить права человека.