Как мало может иметь притязания на историческую истинность подобное отношение к делу — это понятно само собою. Взгляд партии проходить чрез все изображение папства и лишь полемический интерес определяет собою руководящую точку зрения.
Вторым после папства важнейшим явлением, способствовавшим затемнению и помрачению истинной церкви до реформации, были, по центуриям, как мы сказали выше, ереси и еретики. Если папство затемняет церковь в ее по преимуществу внешних отношениях, то ереси помрачают внутренний блеск церкви по воззрению центурий. Отсюда, ереси бичуются с такою же беспощадностью, как и папство. Ненависть центуриаторов к еретикам может разве сравниться по своему характеру с ненавистью к ним Евсевия. Виновник ересей в церкви по центуриям, как и по Евсевию, есть именно диавол. Предисловие к центуриям начинается ничем другим, как жалобой на страшное затемнение евангельской и апостольской истины в последующей церкви, которое производит диавол. Этот враг человеческого рода, по словам центурий, не имел другой цели, кроме той, чтобы «по свой ненависти и неистовству в отношении к Богу и людям, похищая небесную истину, изливать и распространять на погибель людей страшные заблуждения».[309] Под этими заблуждениями центуриаторы разумеют, как вообще утаение от взора людей исторической истины, так и в частности ереси. «В этом деле — ересях (говорят центуриаторы в другом месте), — ярость дьявольская созерцается самым видным образом. Этими злохулениями диавол хотел затемнить церковь Христову и в основе ее нисповергнуть, чтобы досадить таким образом Богу (Deo aegrefaceret) и отклонить многих от учения истинного. И как благие и спасительные учители церкви, замечают центурии, — суть дары Божии, так еретики наоборот суть органы и страшные силы диавола»[310]. «Едва чрез божественное провидение спасительная истина открылась во всей ее ясности, как диавол, рассуждают центуриаторы, тотчас, по отношении от сего мира свидетелей истины — апостолов, именно со II-го же века начал делать страшные попытки вторгнуться на оставленное апостолами место, как бы в запустелый дом».[311] И вот, отправляясь от такой точки зрения на ереси, центуриаторы останавливают внимание читателя на том, как в самое короткое время после апостолов, диавол, чрез Сатурнина, Василида, Карпократа и целый ряд гностиков открыто распространил в церкви вреднейшие и страшнейшие ереси. Понятно, что это точь-в-точь взгляд Евсевия. Так мало подвинулась историческая наука, в этом случае, со времени IV столетия. Та же борьба света и тьмы, доброго и злого принципа проходить, по воззрению центуриаторов, как и по Евсевию, чрез все века христианской жизни. И даже центуриаторы в этом случае впадают в большую крайность, чем ересененавистник Евсевий. Если, по воззрениям Евсевия, диавол производит нестроения и беспокойства, так сказать, на окраинах церкви Божией, и ему удавалось дело лишь в частных случаях, там или здесь, то центуриаторы приходят прямо к манихейскому дуалистическому воззрению: по центуриям выходит, что диавол, как манихейский князь мира, утверждает престол в самой средине христианства, изливает яд своего вредного воздействия на все стороны христианской жизни, так что церковь становится чуть не всецело как бы диавольскою, антихристовою.[312] Едвали нужно говорить о ненаучности такого воззрения, при помощи которого центурии хотят объяснить темные стороны церковно-исторической жизни. В центуриях в самых резких чертах описываются не только такие ереси, как гностики, ариане, пелагиане, но с не меньшею строгостью даже такие сектанты, которые по духу были близки протестантству, например, вальденсы, альбигойцы.
Изображая в истории папства и ересей темные стороны древней и средневековой истории церкви, находя здесь основание и проявление как помрачения, так и распадения церковного, центуриаторы, как естественно, не могли оставаться при изображении одних темных сторон истории. Они должны были находить в той же истории и проявления светлые, отрадные, указать носителей истины, при помощи которых эта истина и дошла до времени реформации. Они и действительно делают это. Но в чем же они это находит? Свет истины в эти темные времена, по воззрению центуриаторов, сохранялся в учении церкви, в догме. Отсюда догма для Магдебургских центурий есть тот средоточный пункт, около которого двигалась церковно-историческая жизнь, есть тот главнейший нерв, которым жила церковь. «История догмы, говорят центурии, есть изображение состава вероучения, как оно в том или другом веке было изложено учителями. Догма есть то, чего душа благочестивых по преимуществу ищет и есть как-бы свет и самое солнце церковной истории».