Как составители центурий при своих целях видят доказательство особенной божественной милости касательно церкви в том, что, при всем затемнении её первоначального блеска в после апостольские времена, оставались еще такие лица, которые сохраняли слово Евангелия в большей или меньшей чистоте и которые не дозволяли вовсе померкнуть истинной вере, так точно и Бароний с своей стороны старается указать факты особенного благоволения Божия к истории церкви римской и папству. Те и этот, центуриаторы и Бароний, как бы хотят поставить провидение на своей стороне. Все дары божественной милости, по Баронию, обильно изливались всегда на церковь римскую и чем тяжелее было для неё время, тем ярче обнаруживалось это божественное покровительство папству. Отсюда Бароний дает выводить заключение, что церковь римская была всегда предметом явного промышления Божия. Ладья Петрова никогда не затоплялась волнами и бурями, потому что, говорит Бароний, Христос всегда оставался на ней. Если и посещали римскую церковь несчастия, если Христос, — выражается метафорически Бароний, припоминая известное евангельское сказание, — по временам как бы и спит, то спит на том же самом корабле церкви римской[327].
Из этого очерка Барониевой истории видно, что она так же служит духу партии, так же мало имеет притязания на истинно научное свободное исследование историческое, как и Магдебургские центурии. Различие между этими сочинениями только то, что центуриаторы, отправляясь от своей точки зрения, на все в истории церкви смотрят пессимистически, — Бароний напротив в духе оптимизма. Еще различие: Бароний менее пристрастен, чем центуриаторы, это зависело конечно от того, что папство и римский католицизм, при всех своих крайностях, имели за себя много исторического, тогда как центуриаторы, защищая протестующую партию в церкви, должны были отвоевывать каждый шаг свой путем упорной борьбы со всем установившимся в церкви[328].
За Магдебургским центуриями в сфере протестантской историографии следует весьма значительный период времени, равняющийся полуторастолетию, в продолжение которого церковная история не делает значительных успехов; правда не было недостатка в различных трудах по церковной историографии, но выдающегося из ряда в этих трудах не встречается ничего. Это прежде всего зависело от большего значения магдебургских центурий; они были слишком ярким церковно-историческим научным явлением, чтобы могло достать смелости у кого либо противопоставить этому сочинению свое. Поэтому, занялись главным образом, переработкой, ассимилированием и изучением того богатого исторического материала, какой давался центуриями. Перерыв в развитии историографии с другой стороны объясняется тем, что умы того времени в сфере церковной заняты были делом, оставлявшим на заднем плане историографию. Теологическая деятельность первых двух веков реформации направлена была по преимуществу к тому, чтобы как можно тверже обосновать догматическую систему протестантскую во всех её подробностях, — в особенности в борьбе с враждебными ей партиями. Над всеми интересами богословской науки господствовал интерес полемический. Но чем больше догматизм господствовал в сфере церковной, чем больше было споров из-за него, тем сильнее многие начали чувствовать — как мало такое положение дел благоприятствовало истинному процветанию христианской жизни, христианского общества. Споры казались бесконечными и бесплодными. Отсюда в противоположность догматизму, господствовавшему вообще в протестантстве, в некоторых сферах его развивается так называемое пиетистическое направление, которое, придавая слишком малое значение формулам и определениям веры, сущность христианства полагало лишь в деятельной христианской жизни, в благочестии сердца. Представителем этого антидогматического движения в протестантстве был Шпенер. Новое движение не было бесплодным, оно значительно охладило догматический жар времени, оно развило само из себя большую силу и жизненность. Этому-то направлению церковная историография и обязана появлением значительного после центурии церковно-исторического сочинения, изданного в конце 17-го столетия и озаглавленного: «беспристрастная история церкви и ересей» и принадлежащего перу пиетиста, ученика Шпенерова, Готтфрида Арнольда (1666–1714)[329].
329
Unpartheysche Kirchen-und Ketzerhistorien vom Anfang des Neuen Testbis auf das Jahr Christi 1688. Zurich. Первые два тома изданы в 1699 году а два последние в 1700 году.