Церковно-исторический труд Арнольда, хотя и выходит из другого лагеря, чем откуда вышли магдебургские центурии, тем не менее он стоит на той же полемической почве, на какой стояли центуриаторы. В этом отношении Арнольд принадлежит к одной и той же церковно-исторической группе вместе с этими последними. Как у них задача церковно-историческая еще не выделена от задачи полемической, так и у Арнольда. Не живой, непосредственный интерес к изучению истории, служит побуждением к написанию исторического труда, но дух полемики, — крайнее нерасположение к направлению тогдашней церкви, желание борьбы с своей эпохой. Арнольд был крайне недоволен духом своего времени: споры и взаимные проклятия, составлявшие преобладающий элемент тогдашней протестантской церкви, насилие над свободой совести, выражавшееся в стремлении одной партии восторжествовать над другою в деле формулирования догмы и многие другие нерадостные явления, замечавшиеся в протестантской церкви, приводили Арнольда к убеждению, что истинное христианство не в догматах и символах, но в покаянии и обращении сердца к Богу, в искренней вере и любви, — словом во всем том, что облагораживает нравственные инстинкты человека и его практическую жизнь. Отсюда догматизм времени вызывал у Арнольда громкие жалобы; догматический формализм и авторитет символов были для него жалким явлением, чуждым истинного христианства. В развитии подобного направления были виноваты, по Арнольду, и Лютер и Меланхтон. Это зло не уменьшилось и после этих вождей протестантства, но еще возрастало. Отсюда вся история двух веков реформации давала ему лишь повод к жалобам, что состояние церкви протестантской, чем далее, тем становилось хуже, печальнее. Так смотрел Арнольд на свое время, в таком решительном противодействии стоял он к догматизму своего времени. И это воззрение легло в основу всего его исторического труда, придавая ему характер не спокойного исторического исследования, а характер труда полемического по преимуществу. Насколько предубежден, насколько возмущен был историк догматизмом своего времени, настолько же он становится недоволен тем же догматизмом и тогда, когда встречается с ним во всей истории[330].
Из такого основного полемического воззрения Арнольда, направленного против догматизма и формулирования истины христианской в виде определенных символов — вытекают главные особенности его труда: 1) большое нерасположение к клиру, 2) порицание всего развития догматического — в области истории церкви.
Арнольд, подобно центуриаторам, смотрит на историю церкви, как на доказательство, — что с постепенным утверждением её в мире, истинный её образ затмевался, христианство извращалось, вера все менее и менее стала служить истинным пользам человека. Причиною этого явления было не одно папство, которое в таких мрачных чертах изображалось центуриаторами и в еще более мрачных чертах — самим Арнольдом, но и клир, который Арнольд рассматривает, как силу враждебную для истинных успехов христианства. Та самая вина в испорченности церкви, которая у центуриаторов получает конкретный образ в лице папы, падает, по Арнольду, и на клир. Церковь, по суждению Арнольда, в её историческом бытии все более и более становилась царством антихриста, но растление её он относит не к началу папства, а еще ранее: к первому иерархическому устройству церковному и ко всему тому, что соединено с этим устройством. Отсюда, для Арнольда IV век церкви, в котором, по его словам, клир с своею мощью и притязаниями вполне выработал свой извращенный и нечестивый характер, есть время полного разложения церкви. Отсюда же, он порицает Константина В., если за что, то в особенности за его милости и привилегии, которыми он одарил, по выражению Арнольда, льстивый клир[331]. Теперь, чем так особенно провинился клир, по мнению Арнольда? Арнольд, как мы сказали, был враг догматизма и формулирования догмы, этим и объясняется его нерасположение к клиру, ибо известно, что церковная иерархия всегда оставалась в истории хранительницей догмы, и в среде её происходило, смотря по обстоятельствам, формулирование догмы в виде символов и вероопределений. Такое формулирование догмы, совершавшееся по инициативе иерархии, было, по мнению Арнольда, истинною смертью живого христианства. Вот слова Арнольда: «в среде церкви — с IV века — не стало более истинной деятельной веры, и религия заключилась в терминологию, нужную только для рассудка, и выражалась лишь во внешнем устном исповедании веры и в других operibus operatis. Кто соглашался с данною общеустановленною формулою и не сомневался в авторитете и власти епископов, тот назывался православным, не смотря на то был ли он истинным христианином или нет. Кто же богословские мнения и хитроумные изречения, изобретённые клиром, как противные убеждениям его совести, не принимал, тот считался еретиком. Вследствие этого, заключает Арнольд, — большая часть народа стала в такое положение, что почти вовсе не отличалась от язычников![332]
330
Baur. Epochen, S. 84–6, 88–9. Несколько замечаний об Арнольде можно находить в статье профессора Курганова «Православный собеседник» 1879, август, ст.346.