История Неандера обнимает эпоху от времен первых гонений на христиан до собора Базельского, или кануна реформации, следовательно есть история древней церкви по преимуществу.
Неандер, приступая к созданию своей истории, не делает никаких предварительных замечаний о том, что он разумеет под церковной историей, — какой её предмет, задача, метод; читателю самому предоставляется составить себе понятие об этом на основании самой его истории. Какие же спрашивается основные начала церковной истории Неандера? Церковная история Неандера задается разрешить следующие три вопроса, представляющиеся уму серьезного историка: 1) в каком отношении христианство, как элемент сверхъестественный, стоит к человечеству вообще, как элементу естественному; 2) в каком отношении христианство, как абсолютная истина и абсолютное совершенство, стоит в истории к конечной природе человека с её переменчивостью и неустойчивостью в истине и добре, и если эти элементы не стоят разобщенно, то в чем и как примиряются они в истории? 3) в каком отношении христианство, взятое само по себе, как религия духа, как чисто нравственное освящение и духовная жизнь, стоит к христианству историческому, как совокупности всех церковных форм, — христианство, как религия духа, к христианству в его внешней церковности?
Эти вопросы, весьма важные в деле историографии, Неандер разрешает впрочем, не теоретически, не в виде общих рассуждений, на какие он был вообще скуп, а самым делом, в раскрытии всего богатства церковно-исторического содержания.
I. Итак, в каком отношении христианство, как элемент сверхъестественный, стоит к человечеству, как элементу естественному? Так как такое или другое решение этого вопроса зависит от такого или другого взгляда на самое христианство, то Неандер, только установив определенный взгляд на христианство, приходит к разрешению данного вопроса. «Христианство мы считаем, говорит Неандер, не силою породившейся из сокровеннейших глубин самой человеческой природы, но силою происшедшею от неба, которая в своем существе, как и в своем происхождении возвышена над всем, что может создать человеческая природа своими собственными средствами; эта сила должна доставить человеческой природе новую жизнь, должна преобразовать ее по своим внутренним основаниям». В этом признании, которое Неандер высказывает в начале своей истории, лежит корень всего его церковно-исторического мировоззрения. Христианство для него реальное жизненное начало, а не просто учение, и притом начало не какое-нибудь человеческое, но это свыше нисшедшая жизнь, жизнь божественная, входящая в жизнь человеческую, чтобы преобразовать ее. И вот история церкви для Неандера становится историей такого процесса, в котором жизнь божественная приходит в соприкосновение и сопроникновение с жизнью человеческою. Для уяснения этой истины Неандер пользуется евангельскою притчей о закваске. «История научает нас, говорит он, признавать, что как ни мало брошено закваски в массу человечества, но она постепенно сквасила эту массу»[425]. «Как небольшое количество закваски, брошенное в большую массу муки, производит в ней процесс брожения, и, действуя чрез свою внутреннюю силу на массу, делает подобным себе все смешение, так и христианство как небесный фермент (закваска), чрез силу божественной жизни (привходящей в человечество) вызывает процесс брожения в человеческой природе, — этот процесс начинается во внутренней глубине природы человеческой, простирает свои действия как на мысль, так и на внешнюю жизнь, чтобы все самоуподобить, все преобразовать, перестроить»[426]. Таково, по Неандеру, действие элемента сверхъестественного на человечество, но и человечество, будучи элементом низшим, второстепенным, не остается при этом процессе в положении мертвенной пассивности. Неандер говорит: «хотя христианство вступает в человечество, как высший преобразовательный принцип, но оно, христианство, не чрез чудо только совершает свое дело, а следует тем же законам развития, как и все остальное». Самое это вступление божественного элемента в человечество потому и возможно, по Неандеру, что человеческая природа по своему созданию способна к принятию этого высшего принципа, приемлема в отношении к христианству. «Хотя христианство, по словам Неандера, может быть понимаемо только как нечто возвышенное над природою и разумом, как то, что сообщается из высшего источника, однако же оно стоит с существом и ходом развития человеческой природы в необходимой связи, без этой связи оно не могло бы и выполнить своего назначения поставить человеческую природу на высшую степень, без этой связи оно вообще не могло бы действовать на природу человеческую»[427].