Кто был Филосторгий по своему общественному положению — неизвестно. Не видно, чтобы он был лицом духовным. На основании его истории можно догадываться, что он был достаточно образован. Он имел сведения из области философии, наук естественных, географии, поэзии, медицины, математики, — вообще изо всего, с чем должен быть знаком тогдашний ученый человек. В частности он близко знал сочинения писателей древних — Иосифа Флавия, Филона, и более новых — Евсевия Kecapийского, философа Порфирия, Мефодия Патарского, Василия Великого, Григория Богослова, еретиков: Астерия, Аполлинария, Евномия[141].
Главное отличие его истории от трудов других продолжателей Евсевия, заключается, как мы сказали, в том, что она написана в духе арианском. Цель его истории показать, что арианское учение о Сыне Божием есть будто бы древнейшее, а что православное учение о том же предмете более позднего происхождения, и вдобавок, что православная церковь с самого начала наклонна была к новшествам и разделениям. Нужно думать, что сам Филосторгий принадлежал к одной из крайних партий арианского направления. Об этом можно догадываться на том основании, что, упоминая в своей истории об Евномии, он обыкновенно превозносить его похвалами. Впрочем у Филосторгия нет недостатка в похвалах и другим главнейшим деятелям арианства. Он превозносит также Евсевия Никомидийского (кн. I, 9)[142] и других. Так Секунда Птолемаидского, одного из первоначальных ариан, Филосторгий выставляет способным к пророчествованию (I, 10); арианин Аэций посредством видения получает для себя, по словам историка — подкрепление и уверенность, что «сообщенная ему — мудрость отныне будет неодолима» (III, 15); арианин Агапит Синпадский, по сказанию Филосторгия, славился чудесами, исцелял недуги и даже воскрешал мертвых (II, 8). Как приверженец арианства, Филосторгий рассказывает историю Ария и соприкосновенных с ним событий не так, как другие писатели. Православных он старается унизить и рассказывает о них не мало такого, что должно было выставлять их в невыгодном свете. По его словам, Константин Великий умер от яда, приготовленного ему братьями (II, 16). Об Афанасии Великом говорит, что он насильственно, посредством различных интриг, завладел Александрийской архиепископской кафедрою; что постановление его в архипастыри совершилось вопреки желаний Александрийской Церкви (II, 11). Говорит, что Василий Великий и Григорий Богослов стояли по своему знанию Свящ. Писания ниже Аполлинария, и о Василии прибавляет, что когда Евномий написал пять книг против него, то, прочитав первую из них, Василий с отчаяния умер (VIII. 11–12). В том же роде были сказания Филосторгия и везде, где он говорит о симпатичном для него арианств и ненавистном православии. Поэтому Фотий часто обличает его во лжи и сплетении басен. «История его, говорить Фотий, есть похвальное слово еретикам, а в отношении к православным она более клевета, чем история»[143] и обзывает его «нечестивым», «безумным», «нечестивым орудием лжи», «любителем лжи», и иронически, переделывая его имя, называет его Кокасторгием.
Сочинение Филосторгия важно в том отношении, что оно сообщает много полезных сведений касательно Антиохийской христианской школы IV и V веков. У Филосторгия ясно можно различать, кто были приверженцами этой школы и куда направлялись стремления ея. У него также много сведений касательно некоторых выдающихся представителей арианства, напр. Аэция. Филосторгий с новой стороны освещает арианское движение, ясно давая понять, что это было направление рационалистическое, пренебрежительно относившееся к монашеству (XI, 5), не верившее в приснодевство Богородицы (ариане допускали, что Она имела детей от Иосифа по рождении Христа (VI, 12), не сочувствовавшее и чуждавшееся почитания икон (II, 17; VII, 3) и проч.
В иных отношениях Филосторгий совершенно сходится с другими церковными историками древности. Так, хотя он и не признает достоинств Феодосия Великого, конечно потому, что этот император был поборником православия и противником ариан, однако он полагает, что благополучие его царствования было наградой за его ревность к разрушению языческих храмов (XI, 2). Равным образом он строго порицает различные мнения как современных ему, так и прежних еретиков, разумеется за исключением ариан, и весьма неодобрительно отзывается о Юлиане Отступнике[144]. В числе источников церковной истории Филосторгия видное место занимают языческие историки Евномий, Олимпиадор, Аммиан[145].
142
Так как есть разница в счете глав между Готофредом и Валуа, то в дальнейшей цитации будем держаться счета глав Валуа, усвоенного русским изданием Филосторгия.
143
Эти слова помещены в тексте русского издания, у Готофреда же они находятся в Prolegomena, р. 64.
144
Много такого можно находить в «Сказании о св. великомученике Артемии», которое извлечено автором его (монахом Иоанном) из церковной истории Филосторгия. Это «сказание» приложено к русскому издание Филосторгия (стр. 439 и дал.), а в улучшенной редакции, как мы упоминали выше, издано Batiffol'ем.
145
Ieep. S. 57. 73 und s. w. Впрочем следует заметить, что другой писатель — Batiffol отрицает зависимость Филосторгия от упомянутых языческих историков: Questiones Philostorgianae, p. 17–20. Parisiis, 1891.