Можно сказать, что, пытаясь выработать “общеанглийский” и даже “общехристианский” взгляд на вещи, историк все же сосредотачивает внимание на своем родном королевстве Нортумбрии. Для него он делает единственное исключение, с похвалой отзываясь о короле-язычнике Этельфрите на том основании, что “ни один другой правитель не подчинил народу англов больше земель”[1480]. Беда не осуждает Этельфрита даже за зверское избиение безоружных монахов Бангора — ведь они были “еретиками”-бриттами. Естественно, в еще более хвалебном тоне он пишет о наследниках Этельфрита, принявших христианство. Святые короли Эдвин и Освальд — любимые герои Беды, истинные “воины Христовы” и мученики, пострадавшие за веру от рук язычника Пенды. Впрочем, брат Освальда Освиу, тоже немало сделавший для утверждения христианства, тем не менее осуждается Бедой за вероломное убийство своего соправителя Освина. Однако об этом преступлении все же говорится более сдержанно, чем о любом уклонении от канонов Римской церкви. Вину Освиу вполне искупает то, что он пожертвовал церкви земли в Нортумбрии и покоренной Мерсии, а на месте убийства Освина выстроил монастырь, в котором молились “за упокой души обоих королей — убитого и того, кто приказал его убить”[1481].
Вряд ли можно согласиться с мнением некоторых историков о том, что Беда идеализирует жизнь англосаксонских королевств. Конечно, “Истории” далеко от безрадостной картины “разорения Британии”, нарисованной Гильдасом, но на ее страницах хватает жестоких убийств, предательства и вероломства. Другое дело, что для Беды все эти события объясняются не банальной борьбой за власть, а небесным законом греха и воздаяния. Язычник Пенда нападает на соседей по “естественной” языческой склонности, а вот христианин Освиу в борьбе с ним якобы заботится о безопасности своего королевства и о крещении мерсийцев. Правда, нападение короля Нортумбрии Эгфрита на Ирландию осуждается Бедой, поскольку он “жестоко обрушился на сей безобидный народ, всегда дружественный к англам”[1482]. Беда верен себе — сразу за этим следует сообщение о наказании Эгфрита, погибшего в походе против пиктов в 685 г.
Уделяя первостепенное внимание распространению веры и связанным с этим чудесам, Беда не упускает из виду и других областей жизни. В отличие от Гильдаса, который упоминает только одно географическое название (гора Бадон), Беда много и подробно пишет о географии Британии, о местоположении островов, рек и других объектов, об их названиях на разных языках. В первой главе “Истории” он описывает не только географию острова, но и его растительный и животный мир. При этом у него, в отличие от многих средневековых писателей, почти нет рассказов о чудесах природы, диковинных зверях и чудовищах, которыми полон английский фольклор, вдохновленный кельтской фантазией. В этом сказывается его книжное образование, оторванность от народной стихии; кроме того, чудеса для него — проявление Божьего промысла, служащее строго определенной цели.
Что касается быта и обычаев своего народа и других народов Британии, то о них Беда сообщает очень мало. То, что он ничего не пишет о внешнем виде и обычаях англосаксов, легко понять — они оставались практически неизменными до его времени. Менее понятно отсутствие упоминаний о богатстве королей и их двора, которое в VI-VII вв. значительно возросло (достаточно вспомнить погребение в Саттон-Ху). Из его описаний можно сделать вывод о наличии в англосаксонском обществе трех сословий: знати, простолюдинов (“селян”) и рабов, — однако о деталях их взаимоотношений ничего не сказано. Титулы и должности представителей знати Беда (как, впрочем, и другие историки раннего Средневековья) обозначает латинскими терминами, давно уже ставшими анахронизмом. Мало он говорит и о культуре (кроме архитектуры). С похвалой отзываясь о духовных стихах Кэдмона, он отвергал светскую поэтическую традицию англосаксов как “легкомысленные и пустые поэмы”[1483], проникнутые языческим духом.
О самой языческой вере Беда также ничего не пишет. Несколько раз он упоминает “идолов”, но что это были за идолы, как они выглядели — неизвестно. Не говорит он и о том, как выглядели языческие храмы англосаксов. По его свидетельству, король восточных англов Редвальд служил и Христу, и языческим богам: “в одном храме у него был алтарь для христианских обрядов и другой алтарь поменьше, на котором он приносил жертвы демонам”[1484]. Автор приводит также примечательное письмо папы Григория Меллиту, в котором папа призывал устраивать храмы в языческих святилищах и совмещать церковные праздники с языческими (I, 30). Это подтверждает факт, подтвержденный археологическими раскопками: многие английские храмы построены на месте центров языческого культа.