Как император Констант написал по поводу Афанасия брату Констанцию и повелел возвратить его в свою Церковь
Истинно, чтобы укрытия его не ложились ни на кого тяжелым бременем, и чтобы невинные не были вынуждены клеветать, не видя для себя ни одного безопасного места в царстве Констанция, беглец удалился в области Константа. Им он был принят с величайшим почтением и благоговением. И когда Константу стала известна причина скитаний Афанасия, которую он знал по слухам, он написал письмо к брату, чтобы тот узнал правду: что Афанасий, священник Всевышнего Бога, несправедливо претерпевает изгнание и скитания.[15] И поэтому он поступил бы правильно, если бы без всяких неприятностей вернул Афанасия на его место. Если же он этого не сделает, то сам Констант в будущем возьмет на себя заботу, вступив в лоно его царства, осуществить это, заслуженно при этом наказав виновников злодеяния. Констанций, устрашенный этими письмами (ибо он сознавал, что брат способен совершить то, чем грозит), изобразив благорасположенность, приказал, чтобы Афанасий сам явился к нему, после чего, слегка попрекнув его, разрешил ему без страха отправляться в свою Церковь. Тем не менее, император, побуждаемый нечестивыми советниками, сказал: «То немногое, что просят в отношении тебя епископы, Афанасий, так это, чтобы ты отдал одну из церквей Александрии, коих много, для того народа, который не хочет вступать с тобой в общение». Тогда тот получил от Бога идею, оказавшуюся весьма кстати. «Как же, — говорит, — император, можно отказать тебе, когда ты просишь, ты, имеющий право повелевать всеми? Но попрошу я тебя об одном лишь, чтобы исполнил ты малую просьбу мою». И когда император пообещал выполнить все, чего бы тот не пожелал, сколь бы ни было трудно это исполнить, Афанасий, готовый удовлетвориться, если будет выполнена лишь одна просьба, сказал: «Я прошу о том, чтобы, поскольку и здесь (а дело было в Антиохии) есть наши люди, которые не желают вступать в общение с теми [ариана-ми], им было бы позволено также иметь одну церковь». Император, обрадовавшись, сказал, что это кажется ему весьма справедливым и вполне осуществимым. Но когда он сообщил об этом тем людям, советами которых пользовался, они ответили, что не хотят ни там иметь свою церковь, ни здесь отдавать, ибо они больше заботились о себе, а не о тех, кто далеко. Тогда император, поразившись рассудительности Афанасия, приказал ему спешно отправляться для получения своей Церкви. Когда же император Констант в ходе мятежа Магненция был лишен царства, и жизни,[16] те старые подстрекатели императора вновь начали возбуждать в нем ненависть в отношении Афанасия. И когда он был изгнан из Церкви,[17] на его место поставили некоего Георгия, союзника своей нечестивости и вероломства. Прежде же там был некий Григорий. Вновь бегство, вновь скитания; вновь по всем местам рассылаются эдикты императора против Афанасия, вновь доносчикам сулятся награды и поощрения. Когда же император ради отмщения за смерть брата и возвращения царства прибыл в западные области и, сокрушив тирана, один завладел верховной властью, он начал беспокоить западных епископов и с помощью обмана привлекать их к единомыслию с арианским учением. Прежде же был осужден Афанасий, как если бы была устранена мощнейшая преграда [на пути заблуждений].
Глава 20
О соборе, созванном в Медиолане, и об изгнании Евсевия, Люцифера и других кафолических епископов
Ради этого в Медиолане был созван собор епископов: многие были обмануты.[18] Ибо Дионисий, Евсевий, Паулин, Роданий и Люцифер, заявив, что вокруг обман и что обвинения Афанасия задуманы не для чего другого, как только ради разрушения веры, были принуждены к изгнанию. К ним также присоединился Иларий, в то время как остальные либо не замечали обмана, либо не верили, что это обман.
Глава 21
Об Ариминском соборе
Однако исход дела показал, что происходившее на том соборе было достойно сожаления. Ибо когда те епископы были удалены от общения, тут же был собран Собор в Аримине.[19] Там сообразно тому, что составили восточные [епископы] в Селевкии,[20] хитрые и лукавые люди без труда обманули простодушных и неискушенных священников из числа западных, внушив им таким образом: «Кого бы они больше хотели почитать и молить: Единосущного [оцоопочу] или Христа?» И поскольку те не знали значения слова, что означает оцоотЗспу, будто бы слово влекло к какой-то прихотливости и заклятию, стали утверждать, что они верят в Христа, а не в Единосущного [оцоогклсо]. В результате, многие, не считая тех немногих, которые погрешили, будучи сведущими, обратили обманутые души против того, что отцы записали в Никее, и решили, что бцооъспу, как неизвестное и незнакомое по Писаниям слово, следует убрать из изложения веры, и осквернили общность свою союзом с еретиками. Этим бедствием был обезображен и весьма осквернен лик Церкви. Ибо ведь разорялась она не, как прежде, снаружи, а изнутри. Один вынужден бежать, другой принуждает к бегству, и оба принадлежат Церкви. Нет ни жертвенников, ни жертвоприношений, ни возлияний богам, тем не менее, налицо вероломство, падение и уничтожение многих. Схожая кара, но различная победа. Такое же распятие, но не такая же слава: ибо Церковь ощущала боль также того, кто заставлял страдать.
15
Речь должна идти о Константине II, который, как император Галлии, вмешался в судьбу Афанасия. Афанасий вернулся в Александрию в 338 г.
16
Констант потерпел поражение от Магненция в январе 350 г. и вскоре после этого был убит.