ГЛАВА 13.
Об Антоние Великом и святом Павле Простом.
Египтянами ли, или кем другим первоначально основано это любомудрие, но все согласны, что упомянутый образ жизни на высоту строгости и совершенства, своими нравами и приличными упражнениями, возвел монах Антоний Великий. Молва о добродетелях этого мужа в то время была столь велика в египетских пустынях, что царь Константин сделал его своим другом, почтил посланиями и убеждал писать к себе о нуждах. Антоний был по происхождению Египтянин, из благородного сословия, уроженец селения Комы; а это селение лежало близ города Гераклеи, у египтян называвшейся Аркасиею. В юношестве оставшись сиротою, отеческие поля подарил он своим односелянам, а прочее имущество распродал, и деньги роздал убогим; ибо понимал, что свойство усердного любителя мудрости — не только освободить себя от имуществ, но и издержать его надлежащим образом. Обращаясь с подобными себе подвижниками, он придумывал способы подвижничества все строже и строже, с каждым днем становился воздержнее и, как бы всегда только начиная, придавал новую силу рвению, телесные удовольствия обуздывал трудами, против страстей души вооружался Богомудрою решимостью. Пищею его был только хлеб да соль, питием — вода, а временем обеда — закат солнца; даже нередко по два дня и более он оставался без пищи; бодрствовал же, можно сказать, целые ночи, и в молитвах встречал день, а если и вкушал сон, то на одну минуту; ложился большею частью на земле, и только землю имел своею постелью. Намащать себя маслом, мыться и пользоваться другими удобствами он не хотел, так как от жидкостей крепость тела изменяется в изнеженность. Сказывают даже, что он никогда не видел себя нагим; грамоты не знал и не уважал, но хвалил добрый ум, как старшину и изобретателя грамоты. Особенно же был он кроток, человеколюбив, благоразумен, мужественен, приятен для собеседников и мягок в разговоре, хотя бы разговор был даже спорный; ибо как-то мудро, свойственными себе одному оборотами и уменьем, укрощал он возраставшее любопрение, беседе давал тон умеренный, а собеседников низводя на низшую степень горячности, положения их поставлял в созвучие. За столь великие добродетели исполнившись божественного предведения, он не почитал однако добродетелью знать будущее и не советовал напрасно трудиться на этим, говоря, что и не знающий будущего не даст за то ответа, и знающий не сделается чрез то предметом зависти; потому что истинное блаженство состоит в служении Богу и в хранении Его законов. А кому и того хочется, говорил он, тот пусть очищает свою душу; ибо, при помощи Бога, открывающего будущее, этим только можно доставить ей прозорливость и разумение будущего. Лености Антоний и в себе не терпел, и желавших хорошо жить располагал к работе, убеждая каждого быть судиею самого себя и давать себе отчет в том, что делал он днем и ночью. Если сделано нечто не должное, — записывать это, с намерением вперед беречься от грехов, стыдясь самого себя, когда бы записанного нашлось много, или боясь, как бы записки не похитили, и дурные поступки не сделались известными другим. Этого мало; он с большею ревностью, чем кто-нибудь, заботился также и о защищении обижаемых, и ради таковых часто отправлялся в города; потому что многие, жалуясь ему, усильно просили его ходатайствовать за них пред властями и городскими чинами. А видеть его, слушать его речи и повиноваться его велениям каждый считал за великую честь; ибо, несмотря на такую свою знаменитость, он старался оставаться в неизвестности и скрываться в пустынях. Если же, быв принужден помочь просителям, и приходил он когда в город, то, исполнив, за чем приходил, тотчас опять удалялся в пустыню; потому что рыбы, говорил, питаются влагою, а монахи украшаются пустынножительством, и как первые, коснувшись суши, теряют жизнь, так и последние, приходя в города, губят монашескую важность. Внимательный и обходительный со всеми видевшими его, он старался не только не иметь в душе презрения, но и не казаться презирающим. Я предположил рассказать это немногое из жизни Антония — с тою целью, чтобы на рассказанное смотря, как на примеры, мы могли заключать о любомудрии этого мужа. У него было очень много знаменитых учеников, из которых одни жили в Египте и Ливии, а другие в Палестине, Сирии и Аравии. Эти ученики там, где было место его жительства, проводили свое время и действовали не хуже учителя: каждый из них многих учил и приводил к подобной же добродетели и любомудрию; так что, обходя города и веси, трудно было бы отыскивать друзей Антония, или их преемников. Да и легко ли найти, когда в продолжение своей жизни они старались скрываться ревностнее, чем многие из нынешних людей, которые надмеваясь честолюбием, кичат и домогаются знаменитости? Между известными нам учениками Антония было много и других славных мужей, о которых в свое время мы напишем, и Павел, по прозванию, Простой. Быв поселянином, он, говорят, имел в супружестве за собою красивую жену; но застав ее в прелюбодеянии, тихо улыбнулся и произнес клятву, что больше жить с нею не будет. Посему, сказав прелюбодею, «возьми ее», тотчас ушел в пустыню к Антонию. Говорят также, что этот муж был в высшей степени кроток и воздержан. В самом деле, несмотря на старость и непривычность Павла к монашескому терпению, — ибо он был еще новичок, — Антоний подвергал его разнообразному искусу, но ни в чем не нашел слабым и, засвидетельствовав о совершенном его любомудрии, позволил ему жить самому по себе, как вовсе не нуждающемуся в учителе. И Бог подтвердил свидетельство Антония, доказав делами, что это был муж знаменитейший, что в истязании и изгнании бесов он даже превосходил своего учителя.