как будто жили в чужих телах, не обольщаясь по городам лестью народов и правителей и не страшась их угроз, они всем ясно показали, что этот подвиг совершают для наград величайших, так что с их стороны уже не требовалось словесного убеждения, когда самые дела, и домашние и общественные, без труда заставляли людей верить тому, о чем прежде они никогда не слыхивали. Теперь, когда во вселенной произошло столь дивное и благотворное превращение, что прежнее богослужение и отеческие обычаи подверглись презрению, — теперь странно представлять, как калидонский кабан, марафонский вол и другие подобные по областям и городам вымышленные вещи могли до того занимать внимание, что многие, между Эллинами славнейшие люди, обладая прекрасною способностью писать, трудились над описанием тех предметов. Что же касается до меня, то, приступая к изложению Церковной Истории, я не насиловал своей природы; ибо уверен был, что, — так как эта История, по своему предмету, есть дело не человеческое, — Богу не трудно будет явить меня писателем ее даже сверх чаяния. Сперва я решился было вести это сочинение с самого начала: но сообразив, что и другие делали уже опыты описания церковных событий, каждый до своего времени, именно — мужи мудрые, Климент и Егезипп, преемственно следовавшие за апостолами, также летописец Африкан и Евсевий, по прозванию Памфилов, человек многоученнейший, знаток божественных Писаний, равно как греческих поэтов и историков, — сообразив это, я из дошедших до нас памятников о церковных событиях, со времени восшествия Христа на небо до низвержения Ликиния, сделал сокращение, и рассказ о всем, дотоле бывшем, заключил в двух книгах; а теперь, с Божиею помощью, попытаюсь изложить, что произошло после того времени. Буду говорить о событиях нашего и предшествующего нам века, при которых сам присутствовал и о которых слышал от самовидцев, либо от людей, знавших те события. Об отдаленнейших же получил я сведение из постановленных касательно богопочтения законов, из бывших по временам Соборов, из нововведений и из царских, либо священнослужительских посланий, которые частью еще доныне хранятся во дворцах и церквах, а частью ходят по рукам любителей словесных произведений. Нередко думал я внести в свое сочинение самые их выражения, но боясь, что от этого объем моей Истории будет слишком велик, счел за лучшее — кратко излагать заключающиеся в посланиях мысли, кроме разве тех случаев, в которых встретится что-либо двусмысленное, о чем многие разногласят. Тогда, — если буду иметь под руками чью-либо рукопись, — в подтверждение истины, тотчас приведу ее. Но, чтобы кто, по незнанию дела, не укорил нашего сочинения в лживости, когда случайно прочтет какие-либо несогласные с ним писания, — да будет известно, что по поводу Ариевых и после Ария возникавших умствований, начальники Церквей, разноглася между собою, писывали к своим единомышленникам именно то, что было предметом их заботливости, и, составляя отдельные Соборы, решали, что хотели, мысливших же напротив часто осуждали заочно, а современных себе царей, равно как приближенных к ним вельмож, сколько могли, преследовали убеждениями и склоняли к своим мнениям. Потом для доказательства, что в известном обществе благочестие понимается правильно, члены этого общества старались собирать в один состав все послания, написанные в пользу собственного их вероисповедания, противные же им оставляли, от чего исследование относящихся к этому событий сделалось для нас весьма трудным. Посему, так как, для достоверности Истории, нужно особенно заботиться об истине, — мне показалось необходимым, сколько возможно более расследовать эти письменные памятники. Итак, если я буду касаться самого спора церковных лиц — например за предстоятельство, либо за предпочтение известного вероисповедания, — пусть не думают, что мое повествование об этом основывается на нетерпимости или злонамеренности: ибо, во-первых, повествователь, как сказано, должен ставить все ниже истины; во-вторых, учение вселенской Церкви является самым несомненным особенно тогда, когда бывает искушено кознями людей противного образа мыслей. Действием Божия всемогущества восстановляя в то время собственную свою силу, оно привлекает к своей истине все Церкви и народы. Размышлял я также, должно ли мне описывать известные церковные события только в недре римской империи, — и рассудил, что хорошо будет, по мере возможности, рассказать также о религиозных происшествиях между Персами и Варварами. Равным образом не менее относится к Церковной истории — упомянуть и о том, какие где были отцы и учредители так называемого монашества, и кто, сколько дошло до нашего слуха, составлял ряд славнейших их преемников. Из этого будет видно, что мы не неблагодарны к ним и не забыли их добродетели, но знаем историю их жизни. Чрез это мы оставим образец поведения и для тех вышеупомянутых, которые избрали тот же способ любомудрия, чтобы, пользуясь сим образцом, они достигли блаженнейшего и счастливейшего конца. Но об этом, сколько можно, будет сказано впереди. Призвав в помощь милосердие Божие, обратимся к изложению событий. Предполагаемое сочинение начнется с следующего.