Все еще прикрывая глаза рукой, мумия бросилась к Каддерли, пытаясь второй рукой отогнать луч света. Первый дрот глубоко вонзился в грудь чудовища, взрыв откинул его на несколько шагов назад, оставив пятна гари на повязках на груди и на спине. Впрочем, если мумия и пострадала серьезно, то не подала виду и снова пошла вперед.
Каддерли стал быстро перезаряжать арбалет. Сделан он был на славу, и операция не заняла много времени. Второй дрот угодил туда же, куда и первый, снова отбросив чудовище назад.
Мумия опять бросилась вперед, и опять, когда Каддерли выстрелил в нее в третий раз, и каждый раз мумия подходила на пару шагов ближе к перепуганному молодому человеку. Четвертый выстрел стал катастрофой, поскольку дрот пролетел сквозь мумию, и масло не взорвалось. Мумия не замедлила шага, и арбалет Каддерли уже упирался в ее повязки, когда он выстрелил в пятый раз.
На этот раз толку было больше, но мумию все равно не удалось остановить. Заряжать уже времени не было.
– Иду! – невнятно промычал дварф, выползая из алькова. Каддерли сомневался, что дварф ему поможет, даже если вовремя доберется до чудовища, чего, впрочем, он все равно не мог. Также молодой человек знал, что все его оружие – болас и трость не причинят ни малейшего вреда мумии.
Оставалось только одно. Он выставил фонарь перед собой, заставив ее снова прикрыть глаза и слегка отвернуться, затем бросил арбалет и схватился за бурдюк со святой водой, болтающийся у пояса. Держа его за горловину, а сам мех зажав под мышкой, он пальцем сковырнул крышку. Каддерли прижал руку, направив струю воды в лицо нападающему.
Святая вода зашипела, попав на зачарованное злым священником чудовище, и впервые мумия не смогла скрыть боль. Она испустила замогильный вой, наполнивший Каддерли ужасом и даже слегка задержавший Ивана. Но страх его был напрасным, так как хоть мумия и ломилась вперед, она старалась держаться подальше от человека со светом и жалящей водой. Скоро она уже совсем обошла Каддерли, и понеслась дальше по коридору, завывая от боли и разочарования, молотя руками по стенам, саркофагам и всему, что попадалось на пути.
Иван пробежал мимо Каддерли, не намереваясь так просто отпускать противника.
– Человек, который убил твоего брата, за этой дверью, – как можно быстрее крикнул Каддерли, отчаявшись остановить дварфа и на этот раз. Он, конечно, не мог быть уверен в своей правоте, но в критической ситуации он мог наговорить что угодно, лишь бы развернуть Ивана.
Не удивительно, что Иван повернулся. Он зарычал и кинулся назад мимо Каддерли, позабыв про убегающую мумию, сосредоточившись на дверном проеме.
Каддерли осознал надвигающуюся катастрофу. Он вспомнил наспех сделанную стену в винном погребе и взрывы, что последовали за ударом Пикела. Надо было полагать, что дверь так же была магически защищена, а так же то, что дверь была тяжелой, окованной железом. Если Иван не пробежит внутрь, а окажется в зоне взрыва глиф…
Каддерли бросился на землю, вытаскивая дрот и поднимая арбалет. Одним движением он натянул тетиву, вставил болт, и повернулся, пользуясь лучом света, чтобы подсветить цель.
Дрот пролетел мимо Ивана всего в шаге от двери. В замок он не попал, но взрыва было достаточно, чтобы ослабить замок.
Удивленный неожиданным взрывом, но уже неспособный остановиться, Иван вломился внутрь.
Глава 21. Хороший удар
– Нет! – послышался за спиной голос друида, но голос был далеким, как будто давнишнее воспоминание. Все, что сейчас имело значение для Даники – это стена, на сей раз выложенная камнями, а не земляной туннель который привел их вниз. Стена, она как будто звала, соблазняла сравниться с давно мертвым учителем.
Далекий голос опять заговорил, но на этот раз цоканьем и писком, которые Даника разобрать не могла.
Пушистый хвост закрыл глаза Даники, нарушив ее сосредоточенность на стене. Она двинула рукой, чтобы устранить помеху.
Следуя наставлениям друида, Персиваль укусил ее.
Даника дернула плечом, и инстинктивно нанесла удар, который убил бы белку. Она узнала Персиваля прежде чем ударила, что и выбросило ее из красного тумана в реальный мир.
– Стена, – пробормотала она. – Я собиралась…
– Это не твоя вина, – утешил ее Ньюандер. – Проклятие опять подействовало на тебя. Кажется, это будет бесконечная борьба.
Даника прислонилась к камню, снедаемая стыдом и усталостью. Она изо всех сил боролась с навязчивым туманом, видела, чем он был, вдолбила себе мысль о том, что нужно избегать подобных желаний. И все-таки, вот она стоит на пороге неизвестности и рискует всем ради своих амбиций.
– Не вини себя, – сказал ей Ньюандер. – Ты борешься с проклятием лучше всех священников наверху. Ты стоишь сейчас и здесь, а большинству и это бы не удалось.
– Дварфы же пошли с Каддерли, – напомнила ему Даника.
– Не сравнивай себя с ними, – предупредил Ньюандер. – Ты же не дварф. У бородатого народца природная сопротивляемость магии, с которой не может сравниться ни один человек. Это не вопрос самоконтроля, леди Даника, а физических различий.
Даника понимала, что он говорит правду, но сознание того, что Иван и Пикел лучше нее справлялись с проклятием, нисколько не уменьшили ее чувство стыда. Что бы ни говорил друид, Даника считала навязчивый туман проверкой самоконтроля.
– А что с Ньюандером? – внезапно спросила она, даже несколько более саркастично, чем намеревалась. – Неужели у него в жилах течет кровь бородатого народца? Ты же не дварф. Тогда почему на тебя не действует проклятие?
Друид отвел глаза: теперь уже он чувствовал свою вину.
– Не знаю, – признался он. – Но, поверь, меня тоже тяготит проклятие.
– Каддерли подозревал, что туман подталкивает людей на совершение поступков, таящихся в глубине их сердца. Обжоры объелись до смерти. Священники Илматера слишком уж буквально взяли на себя боль всего мира. Мои братья друиды превратились в животных, потеряв свое «Я». И почему же Ньюандер не бегает с животными?
Даника поняла, что именно из-за последнего вопроса друид переживал больше всего. Они уже и раньше это обсуждали, но Ньюандер замял разговор, рассказывая в основном о том, почему Каддерли избежал последствий проклятия.
– Подозреваю, что проклятию не за что было зацепиться в моем сердце, мои желания неизвестны мне. – продолжал друид. – Неужели я не нашел своего призвания? – Слезы катились из глаз друида, он был на грани срыва – Данике стало ясно, что и он не избежал последствий красного тумана. – Неужели у меня нет призвания? – рыдал друид. Он упал на пол, обхватив голову руками и содрогаясь от рыданий.
– Ты ошибаешься, – сказала Даника достаточно громко, чтобы привлечь внимание друида. – Если у тебя нет призвания, то как же тебе удается произносить заклинания, подарок твоего бога – Сильвануса? Ты же велел веткам опутать меня и тогда, с гулями…
Ньюандер взял себя в руки, озадаченный ответом Даники. Он нашел в себе силы подняться и на этот раз не стал отводить глаз.
– Может быть правда в твоем сердце позволила тебе справиться с проклятием, – рассуждала Даника. – Когда ты впервые почувствовал действие проклятия?
Ньюандер припомнил, как два дня назад он вернулся в библиотеку и увидел Аркита и Клео, принявших форму животных.
– Вскоре после того, как вернулся, – пояснил он. – Я был в горах, наблюдал за гнездом орла. – Ньюандер ясно помнил тогдашнее происшествие. – Я сразу понял, что что-то не так, когда пришел к дверям библиотеки. Я отправился искать своих спутников, но, увы, к тому времени они уже давно стали животными.
– Тогда здесь и кроется разгадка, – сказала Даника, немного подумав. – Ты поклоняешься природе, а проклятие – нарушение ее устоев. Ты сказал, что почувствовал присутствие гулей, что ж, полагаю, точно также ты почувствовал и проклятие.
Откуда он знал, что гули идут? Были заклинания, позволявшие установить присутствие нежити, но он не произносил ни одного, и все-таки знал об их присутствии. Точно так же как знал, что Су были чудовищами, а не хищниками.