И вот сегодня я хотела пойти в церковь, потом, может… может, заглянуть в сад. И вот… и вот я шла-шла, и что-то в итоге начало меня возвращать обратно в больницу. Притом очень стремительно. В один момент я сказала самой себе — все, возвращаюсь. Возвращаюсь!.. Нечего… нечего мне в храме делать. Потом в итоге развернулась вновь и пошла в сторону церкви. М-да… В сомнениях дошла до нее. С трудом. С огромным… И вот я смотрю на нее (она такая… белокаменная и золотистая, одним словом — необычайная) — а зайти не могу. Вот не могу — и все. И, знаешь, и вроде тянет очень туда, но при этом… при этом — страх какой-то. Большой страх. А церковный сад мне вообще показался сегодня каким-то мрачным и хмурым. Омертвелым… В нем… в нем не было того, что я видела в нем раньше. Он… он словно был каким-то мертвым. Может, осень…
И вот… и вот я стояла-стояла и пыталась зайти в храм. Но… но словно что-то мешало мне. Словно… Стояла я, короче говоря, и… вдруг из храма вышел человек в черной рясе. И, как оказалось впоследствии, это был батюшка.
И вот… и вот, я помню, он вышел. Посмотрел на меня. А я смотрела на храм.
Он видел все: как я стояла, то приближаясь, то отходя, то вновь приближаясь к храму; как в итоге развернулась и… ушла. Потому что… потому что все-таки не смогла. Помню, он окликнул меня вмиг. Мне стало тогда, по правде говоря, невероятно страшно — от неожиданности. Он подошел ко мне и, помню, спросил кротким и таким… легким и спокойным голосом:
— Почто ж вы, дорогая, в храм не зашли?.. Зря вы так, там много чудес…
И Ты знаешь… Ты знаешь, мне показалось тогда, что он как-то прочитал мое состояние. Состояние моей души. Он словно… он словно видел, что на ней что-то тяжелое лежит… что-то такое, что не дает мне даже в церковь зайти… Он представился отцом Афанасием и сказал мне очень… по-доброму как-то, что я всегда могу прийти в церковь и поговорить про все, что лежит у меня на душе, предварительно назначив встречу. Он словно… он словно понимал, что это мне жизненно необходимо…
Батюшка при этом дал мне свою визитку. И как-то очень резво испарился, я даже не заметила…
И вот, так и не зайдя в храм, я… я осознала, что… что, наверное, все-таки приду к нему рано или поздно. Точнее — совсем скоро…
Исповедь души. Слово двадцать шестое. День 18. Среда
Вечер
Доколе, Господи?.. Не забудь меня до конца!
— Надеюсь и жду! Господи!
Доколе будешь отвращать лицо Твое от меня?
— Надеюсь и жду! Ибо никогда ты от меня не отвернешься!
Доколе заключать мне помыслы в душе моей, печали в сердце моем день и ночь?
— Надеюсь и жду! Верю, уныние пройдет!
Доколе возноситься врагу моему надо мной? Воззри, услышь меня, Господи Боже мой.
— Услышь меня, грешную!
Просвети очи мои, да не усну сном смерти!
— Не усну ли? Не усну! Ибо, Господь, Ты со мной!
Да не скажет враг мой: «Превозмог я его!»
— Ведь враг мой — уныние мое! Но надеюсь я на Господа.
Гонители мои возрадуются, если я поколеблюсь. Я же на милость Твою уповаю: возрадуется сердце мое, когда спасешь Ты меня.
— Спасешь меня от греха!
Воспою Господа, сотворившего мне благо, пою имя Господа Всевышнего.
— Спаси! Спаси! Спаси! Господи! Господи! Господи! Боже!
Господь — просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюсь?
— Тебя!
Господь — Защитник жизни моей, кого устрашусь?
— Грехов моих!
Когда приближались ко мне злобствующие оскорбители мои и враги мои, желая погубить меня, изнемогли они и пали.
— Ведь враг мой — грех мой! Как ему пасть?
Если ополчится на меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня рать, на Бога я уповаю.
— Господи! Господи! Господи! Надеюсь!
Одно просил я у Господа.
— Спаси мою душу!
И к тому стремлюсь: жить мне в доме Господнем во все дни жизни моей, взирать на красоту Господню и посещать храм святой Его. Ибо сокрыл Он меня в обители Своей в день бед моих.
— Сокрыл ли? Сокрыл! Помог ли? Поможешь! Надеюсь!
Укрыл меня в тайном покое обители Своей, на скалу вознес меня; и вот ныне вознес Он главу мою над врагами моими. Обошел я вокруг жертвенника и принес в обители Его жертву хвалой своей и ликованием. Пою и воспеваю Господа.