Нелли была та, которая больше других уверяла про невозможность с их средствами добиться этого. Прибыли маленькие особой формы дирижабли и через трубы, висящие в воздухе над землей, полился в лагуну толстой струей мокрый морской песок. Через два месяца он, точно паук, закончил свою паутину. К скалистому массиву потянулись от берега тонкие песчаные паутинки, их было шесть. Сначала казалось, что весь труд напрасен, что песок рассосется в лагуне. За бугорками, первыми вылезшими из воды, появилась прерывистая цепь, превратившаяся быстро на солнце в ослепительно-желтую непрерывную нить. Лагуна начала сдаваться. Ее население, напуганное происходящим, начало беспомощно метаться по острову.
Затем дирижабли спустили свои трубы в лагуну и вскоре несколько воронок выросли в ее наинизших точках. Это был тот сектор, на который спустились первые люди. Борьба с водой в первом секторе была упорна и продолжительна. Первые недели казалось, что чем больше воды изрыгают из лагуны в море, тем больше ее становится в лагуне. Сектор стал высыхать. Его назвали Неллин сектор, во-первых, так как он был самый северный и она была с севера, во-вторых, из-за него ее шоколад месяц ели другие.
Нелли устала сажать цветы. Ей надоели комплименты представителя правительства, как тень неотступно следовавшего за ней всюду. Она позвала Хильду и Александра и все вместе направились к морю. Их появление было встречено радостными восклицаниями. Нежась на песке, под ласковое журчание набегающих на нее волн, Нелли отдыхала. Почему-то белеющий в море парус вдруг ей напомнил пляж в Сан Ремо, ее кавалеров, которые не подозревали, что два раза в неделю она проводила бессонные ночи над перепиской дневника и бумаг, привозимых Биллем из виллы Стеверса. Она вспомнила, как плакала в вагоне, когда скрылась из глаз платформа со стоящими на ней двумя печальными фигурами. И сейчас, вспоминая это, ей снова стало грустно.
IX
Не столе между Штерном и Журданом стоял глобус. На нем светились три точки. Одна из них была столица Архипелага — государства, осмелившегося в последнее время явно предпочесть опеке Федерации протекторат группы людей, носившей громкое имя «КМ».
Взгляд Штерна не предвещал ничего хорошего. Журдан начал волноваться. Ему было ясно, что Штерн не верит ни одному его слову, больше, он чувствовал, что подозревает его в провокации. Несколько раз он собирался открыть рот, чтобы попросить у Штерна гонорар, но каждый раз он передумывал. А без денег Ванда не пустит его к себе на глаза. Никуда не поедет с ним. Банкноты и только банкноты давали ему право быть с ней, а уж дальше его талантливая передача про виденное и пережитое им за время, когда они не виделись, открывала ему доступ к ее сердцу.
Милое белокурое создание, как интересовала ее каждая, даже малейшая, деталь его работы. Вместе с ним она переживала приключения, пережитые им. Но принципы ее были непоколебимы.
— «Кэш! Деньги на стол. Ничего в кредит — даже поцелуя руки. Наличными вперед! — говорила Ванда. — Так поступает моя фирма, так поступаю я».
— Вот что, молодой человек, — Журдана передернуло.
— Я вам говорю, что меня, Штерна, такими выдумками — Штерн ткнул пальцем в глобус, — вам провести не удастся. Возможностей заставить Архипелаг нам подчиниться у меня достаточно. Что же касается вас — не нравится мне ваше поведение. Не нра-вит-ся, — врастяжку произнес Штерн, неприятно улыбаясь.
От этой улыбки мурашки забегали по спине Журдана.
Раздался телефонный звонок.
Не спуская глаз с Журдана, министр медленно взял телефонную трубку. По мере того, как он слушал, с его лица сходило обычное самоуверенное выражение.