Супруга стала не единственным объектом для атаки. Был убит, именно что убит, служащий банка, являвшийся моей креатурой. Совпадение? Точно нет, если учесть еще и то, что была ограблена ювелирная лавка моих партнеров, попытка проникновения на мои склады в Ораниенбауме. Взятый лазутчик оказался агентом Тайной канцелярии. Еще и пожар на тайных производствах в Ропше — есть видоки, что видели странных личностей.
Что таким образом хотели мне доказать Шуваловы, что это они уже сомнений не было, я так и не понял. Тут все еще доминировало в обществе восприятие меня, как подростка, которого можно запугать, вот и пугают. Может и так, но, скорее всего, это тщательно продуманные операции, чтобы рассорить меня с женой, чтобы я стал метаться и делать ошибки, ослабить.
Тогда я должен заняться поиском союзников и попечителей. Кто лучше Шуваловых для исполнения роли «решал»? Никто. Кроме того, я должен буду обратиться за помощью в Тайную канцелярию к Александру Петровичу, и он поможет. Уверен, уже и «виновные» назначены. Кто? Иностранцы? Раскольники-староверы? Иезуиты? Некий заговор офицеров в пользу «шлиссельбургского пленника»? Ну, а после, когда мы неминуемо рассоримся с Екатериной, познакомить молодого и энергичного с «правильной девушкой».
То, что ссора случится, даже если все и подстроено, факт. Я не смогу совладать с собой, простить, тем более под впечатлением от другой женщины. По тем данным, что мне предоставили, никто мою жену не принуждал ни пить алкоголь, ни знакомится с офицером, с которым проговорила не менее трех часов до уединения.
Закручивается еще не совсем мне понятная комбинация, где я центральная фигура. Или вот так все и было в той, иной реальности? Все подобные интриги бушевали, пока наследник пьянствовал, да мучил собачек? Но я не только он, я еще и Петров, поэтому усложню элите жизнь, чуть позже, но усложню.
Может еще и потому на меня пытаются давить, или приручить, что я использовал ресурсы государства и начал освоение Русской Америки. Дело в том, что Петр Шувалов, по сути, являлся монополистом китобойного промысла, добычи тюленей, в некотором роде и пушного промысла, пусть последнее из-за своей громадности даже Петру Шувалову не по зубам монополизировать. И тут начинают пребывать шкуры тех же тюленей, морских коров, китовый жир, каланов, иных бобровых, соболей и писца. Огромный, как оказалось, караван прибыл в мое отсутствие.
Вот и последовал удар, для Петра всегда более чем чувствительно потерять и копейку, тут же сотнями тысяч полноценных рублей пахнет. Был бы на моем месте кто иной, а не цесаревич, уверен, что выскочку просто физически ликвидировали. Сантименты тут не уместны. Меня же нужно отвлечь от своих проектов, ослабить, увеличить собственную долю в совместных предприятиях. Хрен им…
— Отставить все приветствия, — я, словно ураган влетел в комнату для совещаний в Ораниенбауме и сразу же одернул присутствующих, которые начали титулоименование. — Время нет для расшаркиваний. Через час я отправлюсь к императрице.
Время действительно не было. Нужно было срочно ехать к тетушке, которая прохворала. Ей часто становилось хуже после долгих поездок на богомолье и исполнение епитимьи. Приступ, судя по описанию таков, что может быть всякое. Уже два дня не подымается с постели. Никто не поймет, если я, как любящий племянник не поспешу к тетушке. Но час есть, я то, якобы, не сразу узнал о приступе Елизаветы, который держится в секрете, пусть и все об этом знают.
— Что сделано? Жду предложения по ответу на дерзости! Он должен быть жестким, но без смертей самих зачинщиков, — задал я вектор совещания.
— Уже отправлены группы в ближайшие поместья трех братьев, готовимся взорвать сахарные заводы. Как работающие, так и строящиеся. Так же взорвем винокуренный завод Петра Ивановича. Следим за тремя управляющими Петра, планируем их убрать в отместку за убийство нашего человека в банке, ожидали дозволения, — докладывал Степан Иванович, повышая свою значимость в моих глазах. Теперь я был уверен, что неплохой ответ получится. — Отправлена группа на тракт, где проходят сибирские обозы Петра Шувалова, чтобы под личиной разбойников именно его людей грабить и отбирать вино и серебро.
— Компромат готов? — перебил я Шешковского, который, может единственный и был посвящен в значение слова «компромат».
— Да, на всех троих. Что-то кривда, что-то правда, — ответил Степан Иванович.