— Петр Федорович, а разве Вы не противники с ним? Вы начали производить парусину, да снабжать ею флот, а до того токмо Лугинины и продавали ее Адмиралтейств-коллегии, — поинтересовался Твердышев.
— Моя доля в том не велика, только и покрывает часть потребностей кораблей Русско-Американского компанейства. А выгоден нам Илларион Иванович и потому, что он хочет обследовать реку Миасс. Я так же интерес имею на то, как и предложить прожект, — увидев заинтересованные взгляды, я поспешил остудить любопытство партнеров. — Господа, я уже послал за Лугининым, он прибыл в Петербург по моей воле и сейчас живет у своих знакомцев. А, коль его нет, то о другом… Как обстоят дела с прожектом железных дорог?
Недавно, перед моим отбытием на театр военных действий, удалось уговорить Ломоносова взять под свою опеку Ивана Ивановича Ползунова — человека, которого я искал полгода, потом еще полгода уговаривал через своего доверенного, еще чуть ли не год ждал, когда он приедет из Сибири, а после занялся обучением в перспективе инженера. Ну, не сам я обучал, в иной истории русского изобретателя и создателя паровой машины, а искал учителей, пока не сбагрил Ползунова под опеку Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Были мысли обогнать Англию в области железнодорожного транспорта. Россия производит и больше чугуна и железа и леса много, а в передовиках Англия. Да, у англичан лучше дело обстоит с инженерами, и промышленность передовая во многих областях, но у нас же есть послезнание.
Нарисовать по памяти паровоз, который неоднократно видел и в кино и не только, было не такой уж и сложной задачей. А по мере прорисовки некоторых деталей, всплывали в памяти и особенности конструкции паровых движителей. Потом вспомнил и об историческом мастодонте железнодорожного транспорта — английской «ракете», уж не знаю, когда этот агрегат был изобретен, но явно в XIX веке и стал массовым в производстве.
Сложно ли произвести паровоз? Не знаю! Наверное, этого и не должен знать. А вот что могу и должен, так это найти увлекающегося человека, дать ему направление, помочь ресурсами, если нужно, то и образованием.
— На одном из моих заводах мы построили ползуны, — сказал Никита Демидов.
— Что? Ползуны? — я усмехнулся.
— Так прозвал сие дело не я, — виноватым, немного оконфуженным тоном сказал Никита Акинфиевич.
— Народное творчество, полагаю? Давайте называть это проще и соответственно «железная дорога». И как показали себя железные дороги? — обратился я к Демидову.
— Кони тащат большой груз, можно перевозить много чего, даже и руду, — ответил главный наследник рода Демидовых.
— Господа, железа выплавляется немало, есть чугун, может дешевле пока делать железную дорогу из обшитого металлом дерева. Нужны исследования и результат, быстро уже на практике, — я обвел взглядом, сидящих в задумчивости партнеров. — Представьте, господа, что такие дороги, что и быстрее и груза можно перевозить больше, будут соединять ваши заводы, наши заводы, или Москву с Петербургом, Дон с Волгой! Сколько можно заработать?
Внедрение конки представлялось весьма перспективным направлением, тем более, не если, а когда, будет создан паровоз, в России уже будут хоть где-то дороги, как и люди, ее обслуживающие… При достаточном распространении железных дорог, может и пароходов, следовало бы и создать логистическую компанию.
Тогда же можно и думать о железнодорожном транспорте в военных целях, соединяя места расквартирования войск и регионы рядом с будущими театрами боевых действий. А войн хватит на каждое поколение.
Пока обсуждались перспективы конок, какие лучше породы лошадей закупать для них, мне сообщили, что прибыл Илларион Иванович Лугинин.
Передо мной предстал еще на вид молодой человек, в богатом купеческом одеянии, среднего роста, с небольшой залысиной, круглым лицом со следами усталости… нет, скорее всего, господин Лугинин увлекся вчера хмельным.
После взаимных приветствий и знакомства, я направил разговор в нужное русло:
— Илларион Иванович, ходили слухи, что Вас заинтересовали местности у реки Миасс? — спросил я.
Если сейчас Лугинин скажет, что никакого интереса к названному региону не имеет, то просто распрощаемся. Я уже знаю, что люди именно Иллариона, а не его отца, тайно отправились недавно исследовать Миасс. Человек Шешковского в Самаре написал об этих личностях и о том, что удалось у них проведать во время застолья. Другой агент отписался об том же из Оренбурга.
— Не могу знать, откуда Ваше Высочество ведает о том, что я имею интересы к Миассу, я токмо измышлял о тех окраинах, а оно воно как… Полагаю, что нынче мне не след глядеть в ту сторону? — Илларион Иванович посмотрел на меня и сразу отвел взгляд.