И сейчас, когда османы еще не научились сражаться по-европейски, есть шанс выиграть малой кровью. Или биться сейчас с необученой армией, или вступать в череду тяжелых войн с сильной армией. Но есть опасность войны на два фронта.
— О чем задумался? — выбила меня из размышлений Екатерина.
— Война будет. Крымские татары уже более крупными отрядами до тысячи человек ходят на Дикое поле за людьми. Там уже война идет и не сказать, что во всем удачная. Нужно бить основательно, всеми силами, но государыня не хочет первой начинать, — сказал я о своих опасениях жене.
— А мы готовы к войне? — спросила только два часа назад родившая женщина!
— Не думаю, что к войне можно быть когда-либо готовыми полностью, проблем всегда много, — ответил я.
Казалось бы, разве об этом должны разговаривать муж с женой сразу после рождения сына? Но это в простой семье, может такие разговоры и что-то из ряда вон выходящее, но не для государя-цесаревича с женой — Великой княгиней и матерью наследника престола. От происходящего со страной напрямую зависит и наше будущее, и жизнь наших детей. Да и приходится выводить Екатерину на разговор, чтобы понимать, замышляет ли она что-либо, тем более, после рождения сына.
Глава 4
Крым Крым. Бахчисарай.
19 марта 1749 года.
Арслан Герай не был юнцом, чтобы не понимать, какую сложную и проблемную державу он получает в наследство. Пятидесятилетний правитель, образованный и воспитанный в духе Просвещения, насколько это было возможно в рамках ислама и традиций, видел, что Крымское ханство превращалось в паразита и уже оказывалось неспособным к тому величию, которое, несомненно, в истории наследников Чингисхана было.
Некогда Москва платила дань Крыму, ногайские орды громили донских поселенцев, крымские воины брали ясырь [захват в рабство людей, либо иное награбленное с набегов] даже с Белой Руси. А сейчас каждая вылазка за живым товаром становится опаснее ранее совершенного набега, и жертва становится все более злым хищником. Тяжело было осознавать упадок, но Арслан Герай понимал, что Крымское ханство отсчитывает свои последние десятилетия. Если только не получится к кровопролитной борьбе добыть себе право существовать. Был расчет на помощь сюзерена, но Османская империя, пусть все еще и пребывающая в силе держава, не представляла ту всесокрушающую силу, которой была еще сто лет назад.
Главным же хищником, который небезуспешно кусал наследников Великого хана — хозяина Степи, стала Россия. Чуть больше десяти лет назад Крым был разорен русскими, спален Бахчисарай. Тогда коварные северные потомки московитов выбрали удачный момент — больше половины от всех крымских воинов были вынуждены сражаться за интересы Блистательной Порты в Персии. Полуостров впервые сполна ощутил свою уязвимость, прочувствовал разорение и боль. Разгром оставшихся дома отрядов сильно сказался на боеспособности Крыма. Нужно еще десять-пятнадцать лет на восстановление былой численности татарских воинов. Но кто даст это время?
Да и не только дело во времени. Арслан Герай понимал, что проблема в ином — самом устройстве его державы, которую он принял только полгода назад в расстроенном виде. Пусть новый хан и не читал Макиавелли, но и без этого просветителя знал, что соль войны — экономика. И вот именно она и являлась главной проблемой в ханстве.
Крымская держава, почитай с момента своего существования, процветала, а в некоторые периоды получала существенные толчки к развитию благодаря захвату рабов. Однако, только на этом промысле, который зависит от удачливости отрядов воинов, державу не построить, и крымская знать, большинство которой были кыпчаками — потомками половцев, поощряла ремесло в своих городах, но считая мастеровых-гяуров грязными. Армяне, греки, потомки венецианцев и генуэзцев, даже готов, как и славяне — вот те, кто возделывал поля, высаживал виноград, торговал и держал лавки с трактирами и банями. Убери эту опору у ханства, и оно рухнет.
Арслан Герай откровенно не понимал и того, почему Россия так ненавидяще смотрит на его державу. Разве в самой северной империи нет рабства? Тогда крепостные крестьяне кто? Крымцы, к примеру, после шести-семи лет рабства часто отпусками своих невольников и те большей частью оставались в Крыму [действительный факт, часть возвращалась, часть плененных ранее людей находили себя в ханстве] и продолжали заниматься земледелием, ремеслом и даже, пусть и единицы, становились пособниками и работорговли. Все же, нужно признать, что львиная часть невольников продавалась на рынке в Кафе [Феодосия] и их участь нисколько не волновала рабовладельцев. Но Кафа не Крымское ханство, это эялет Османской империи, а сто лет назад и вовсе генуэзский город. Так что не так уж и виноваты татары в рабстве славян.