— Ваше Высочество, — прервал мои размышления Тимофей Евреинов. — К Вам казак просится, говорит, что с вестями из Охотска.
— Давай его сюда, что ли, — удивлённо ответил я.
Пообщаться с казаком их Охотска для меня было чем-то из разряда встретиться с участником экспедиции на Марс. В мой кабинет в Зимнем дворце зашел на вид весьма небедствующий человек лет сорока, скорее всего моложе. Пусть одежда казака и была богатой, но лицо, руки говорили о том, что мужчину жизнь потрепала.
— Кто таков? — спросил я казака, который согнулся в глубоком поклоне, как не каждый гимнаст в будущем сумеет.
— Казак Басов, государь-цесаревич [реальный персонаж, проживал в Охотске, некоторый период монопольно занимался промыслом морских бобров], — не разгибаясь, ответил гость.
— Так, казак Басов, разгибайся и говори, как есть и с чем пожаловал, — сказал я и приказал слуге принести водки и мясной закуски.
Проще было налить казаку и вызнать все, что он думает, чем разводить подобострастные политесы и плести словестные кружева. Пусть запомнит тот момент, как выпил водки с самим царем. Я же стану когда-нибудь царем?!
— Батюшка, так письма у меня, — перестав гнуть спину сказал казак и достал толстую пачку писем, обернутую в ткань, потом достал еще одну, не менее толстую, эта уже была завернута в плотную парусину, потом вышел за дверь и принес еще небольшой сундучок, котором, наверняка были письма.
— Письма давай, и сказывай кто таков, что ты казак Басов, я уже понял, — сказал я, убирая в ящик стола разложенные бумаги.
— Так казак я, уже давно живу в Охотске, промышлял морским бобром и морскими коровами, — Басов замялся. — Только, батюшка, прибыли много людей и начальные люди не дают бить ни бобра, ни коров. А как нам жить-то?
— Так, казак Басов. Начнем с того, что шуба у тебя песцовая, кафтан купил уже Петербурге, или в Нижнем. Дале — колечко золотое с камушком нехудым. Ты богатый человек, Басов. Сколько набил морских бобров? — я привстал и надел самую строгую свою маску. — Не врать наследнику престола российского!
— Много, тыщи, — испуганно пролепетал Басов.
И не какой он не казак, казаки не умеют так спину гнуть и не станут так пугаться гнева господского. Вот этот Басов — он же, наверняка мужик битый, готовый к смерти, к битве. Иные в Охотске вряд ли приживутся. А гляди как испужался меня, под коркой у мужика раболепие перед барином!
— За одну шкурку дают восемьдесят рублей. У тебя не менее ста тысяч рублей имеется, если поделился с подельниками. Что же еще нужно? И да, а сколько в державную казну рухлядью или серебром положил? — не меняя строгости в своем виде, я давил на Басова. — Ну, сказывай, что хотел.
— Так и не ведаю ныне, что сказать. А шкуры отдавал и в Охотск и в Иркутск, но серебро есть, много меньше ста тыщь, но есть, лжу не скажу, подвода цельная серебром набита, да золота чутка имаю. Ведаю я где и как бить зверя морского, как алеуты бьют, что на островах живут. Гутарят, что зараз только Русско-Американская компания и буде бить того зверя. Прибыли, значит, с Ново-Архангельска люди, да привезли аж две тысячи песцов, соболей, да каланов — это морские борбы. И говорят, значить, ступай, Басов со служивыми людишками и вестовыми в Петержбурги, да обскажи цесаревичу, что и как тут, значить. Я не дурень яки, я сразумев, что меня отсылают, а людей моих, значить в наем до себя, как бы били они зверя ужо для компании той. Помоги, батюшка, век молить за тебя стану! — Басов бухнулся на колени.
— Встань, выпей и закуси, я пока письма просмотрю, потом обстоятельно поговорим, но сперва скажи, а что это за Ново-Архангельск такой? — спросил я то, о чем догадывался, но очень хотелось услышать подтверждение. Неужели добрались и основали город? Как же время быстро летит!
— Так то крепость, что поставили те, что по морю в Америку пришли, корабль великий пришел в Охотск тогды, как меня отправлять, стало быть, стали, до тебя, государь, — Басов явно не блистал манерами и терялся при разговоре.
Писем было много, не менее пятидесяти штук. Начал раскладывать все по стопочкам. Одна стопка, самая высокая — доносы. Меня передернуло. Нет, я понимал, что люди в постоянном контакте друг с другом, да в условиях лишений и преодоления сложнейшего пусти, но все равно, хотелось верить в лучшее, а не разгребать Авдиевы конюшни психологических несовместимостей, тем более за десять тысяч километров от конфликтующих сторон.
Вторая стопка по плотности радовала куда больше — это донесения с Калифорнии от Померанцева. Значит добрались, начали осваиваться. Видимо, пока Шпанберг исследовал глубины у берегов, Савелий успел столько бумаги замарать. Но эти донесения самое интересное.