— Это будет сложно. У нас незначительный флот и для подобных задач ресурсов его не хватит, корабли будут нужны на других направлениях. Как переправлять товары? — проявил я скепсис, не акцентируя внимание на продаже оружия.
— С испанцами можно договориться, опять же голландцы, — уже на кураже говорил Франклин. — Еще я бы просил выучить некоторых способных молодых людей металлообработке, продать нам пеньку или готовые канаты.
— Вы что, собираетесь добиваться независимости для североамериканских колоний? — спросил я с наигранным удивлением.
— О, нет, что Вы, это утопия, мне обещают значительное послабление политики метрополии в будущем, с возможностью развивать собственные производства. Я добиваюсь именно этого, оставаясь верноподданным английского короля [по крайней мере, в этот период реальный Франклин высказывался в подобном ключе], — с толикой пафоса заявил «американец».
— Итак, Вы предлагаете мне стать магистром, или как там называется «хранитель стула», не важно, стать главой Российской масонской ложи, сотрудничать русско-американской компанией с некими силами, что Вы представляете, так же предлагаете создать совместные производства? — подводил я итоги разговора. — Я подумаю!
Выпив залпом виски, я направился к себе, мимоходом сказал Степану Шешковскому, чтобы распорядился насчет гостя со всем вежеством, и чуть позже подошел ко мне для разговора.
На протяжении всей беседы меня не покидала мысль ликвидировать этого человека и… я не передумал. Уверен, что Франклин что-то понял, уж больно озабоченным у него стало лицо по завершению нашей беседы. Сбежит и еще неизвестно какие козни начнет строить. Деятельный был человек в иной истории, сейчас так же может проявить себя. Ну, и его взгляды, не те, что он высказывает, где надо и, где не стоит, а те, что будут прописаны в «Булле» и Конституции, как и в ряде статей. Для сегодняшней России такие прогрессивные идеи опасны.
Уж не знаю, насколько сильны и влиятельны те самые масоны, но лучше от них изолироваться, взяв под контроль масонов-земляков, если такие есть, но главное, повлиять на идеологическую составляющую движения.
Вот же упустил эту тему, а Роман Воронцов, поди уже заседает в какой-нибудь ложе.
Зло ли это? Да, точно не добро для России, если пользоваться лекалами тех же франкмасонов, что войдут в специфический сленг русской речи, как фармазоны. Главный камень преткновения — это вольнодумство в религиозной плоскости. Были ложи, где вера в сверхъестественное обязательна, в некого единого бога, «Великого Архитектора». Уже этот аспект подкладывает немало пороху под цивилизационное начало православия. Даже не как религию, а как самоидентификацию, этнический код.
Но это зло, которое способно созидать, насколько бы это противоречиво не звучало. Создание школ, типографий и, как следствие, книг. Это же русские масоны, насколько я помнил, первыми начали печатать книги для малоимущих слоев населения, они же развивали образование, благоприятствовали науке. Московский университет, пусть и был открыт при Елизавете, но расцвел при Екатерине, благодаря тем же масонам, к примеру, Новикову.
Некоторые считают, что любой человек, умеющий читать-писать, только и мечтает, чтобы стать очередным «вольным каменщиком». А ведь это так же ресурс, если иметь под своим контролем ложи, да направить энергию русского масонства на научный прогресс, создания системы патриотического воспитания, да много чего.
Ну и нельзя, чтобы на русскую элиту влияли из-за рубежа, то есть никакой «провинциальной», а только «Великая». Хотят, пусть признают, нет, да и не надо, когда-то в 1054 году разделилось христианство, переживем и разделение масонства. Все ложи на территории империи, которые не подчиняться Великой Русской будут ликвидированы. А так, думаю, что простыми запретами и репрессиями проблему появления тайных обществ не решить, следовательно, пусть будут, но под присмотром и с нужными взглядами, пусть немного и вольнодумными.
А у меня уже есть мысли, как шантажом, да силой, принудить того же Романа Илларионовича Воронцова создавать русское масонство, не подчиненное Великой английской ложе.
Ораниенбаум.
27 февраля 1750 года.
22:15.
Под звуки вальса, мы кружились в танце. Внимание приглашенных, которое было сфокусировано только на нашей с Катериной паре, казалось, становилось материальным, а воздух вязким. Моей жене было весело, она наслаждалась реакцией людей не меньше, чем самим танцем, такой вот эпатаж за моей спиной.