Декламация стихотворений, славящих покойную Лизбет Дегтиар, началась с выступлений глав низших созвездий. Каждое стихотворение соответствовало одной из шести канонических форм, по счастью коротких. Поначалу изящество слога, глубина чувств произвели впечатление на Майлза. Особое внимание придавалось движениям, голосу и неуловимым на неискушенный взгляд вариациям одежд, представлявшихся Майлзу совершенно одинаковыми. Постепенно Майлз начал замечать повторы, казенные фразы и к тринадцатому чтецу начал отвлекаться, разглядывая сидящих. Жаль, нет Айвена — пусть бы поскучал с ним за компанию.
Маз шепотом комментировала выступления, что помогало отгонять сонливость — этой ночью Майлзу не пришлось долго спать. Сатрап-губернаторам удавалось казаться внимательными слушателями — всем за исключением древнего губернатора Мю Кита, не скрывавшего скуки и с откровенной иронией поглядывавшего на младшее поколение, то есть практически на всех остальных. Выступавшие сменяли друг друга; постепенно они становились все старше и опытнее, соответственно и выступления их становились все сильнее, пусть сами стихи не обязательно были лучше предыдущих.
Майлз задумался о характере лорда Икс, пытаясь примерить его к каждому из восьми лиц перед ним. Убийца, он же изменник, явно не был лишен гениальности в выборе тактики. Поставленный перед возможностью получить в руки мощное орудие власти, он сумел быстро собраться, разработать план и нанести удар. Как быстро? Первый из сатрап-губернаторов прилетел на Эту Кита на десять дней раньше Майлза с Айвеном, последний — всего четыре дня назад. Йенаро, как выяснил посольский отдел безопасности, собрал свою скульптуру за два дня по эскизам, полученным из неизвестного пока источника; для этого ему пришлось заставить своих миньонов трудиться не покладая рук все эти двое суток. Ба Лура могло начать действовать только после смерти своей госпожи, имевшей место три недели назад.
Пожилой аут не станет действовать без плана, вызревавшего в течение нескольких недель. Майлз не сомневался, что старшие поколения аутов и время воспринимают не так, как он сам. Нет, все это дело рук молодого… по крайней мере молодого духом.
Противник Майлза, должно быть, находится в щекотливой ситуации. Ему — человеку деятельному и решительному — приходится сидеть затаясь, стараясь не привлекать к себе внимания, зная при этом, что в самоубийство ба Лура верят все меньше и меньше. Он не может использовать Большой Ключ до тех пор, пока не окончится траур и он не сможет вернуться на свою планету. Он никак не может начать действовать отсюда, ведь на его планете ничего не готово для этого.
Как он поступит: отошлет Большой Ключ на планету-колонию сейчас или оставит его у себя? Если он уже отослал его, положению Майлза не позавидуешь. Мягко говоря. Но пойдет ли он на такой риск? Вряд ли.
Раздумывая об этом, Майлз вполуха слушал выступавших и неожиданно обнаружил, что в голове его выстраивается вполне каноническое стихотворение. Во славу усопшей Императрицы. Вот только содержание…
Он даже подавил импульс выскочить на помост и продекламировать это гениальное произведение всем собравшимся хотя бы для того, чтобы посмотреть на их реакцию.
Миа Маз услышала его сдавленное хрюканье и оглянулась.
— С вами все в порядке?
— Да. Простите, — прошептал он. — Просто у меня приступ лимериков.
Ее глаза расширились, и она закусила губу; только ямочки на щеках выдали ее улыбку.
— Ш-ш, — только и произнесла она.
Церемония продолжалась без помех. Увы, времени на дальнейшие поэтические изыскания у Майлза было предостаточно. Он покосился на ряд белых шаров.
И как это аутам удается высиживать все это? Должно быть, такая выносливость заложена в них генетически стараниями их ученых. Вместе с другими изменениями, о которых известно только по слухам.