Получив в Риме то, чего он хотел, Октавиан двинулся на север, к Бононии. Между тем Антоний вернулся к Мутине. В роли посредника между ними выступил
Лепид. На небольшом острове на речушке Лавиния в ноябре 43 г. до н. э. состоялась встреча всех троих. Совещание продолжалось два дня; речь шла о захвате и разделе высшей власти в государстве. Они решили, что Октавиан откажется от консульской власти, которой совсем недавно он так настойчиво добивался; до конца года консульские полномочия переходили к Гаю Каррине и Публию Вентидию,85 а на ближайшие пять лет римскими магистратами должны были назначаться, естественно, те, кто принадлежал к верхушке цезарианцев. Специальным декретом, в свое время предложенным и проведенным Антонием, в Риме запрещалось на будущее создание диктатуры, поэтому свою коллективную власть Октавиан, Антоний и Лепид оформили как создание сроком на пять лет комиссии трех для приведения в порядок государства (tres viri rei publicae constituendae; откуда: триумвират) 86 с фактически неограниченными полномочиями: издание законов, установление и сбор налогов, назначение магистратов и сенаторов, верховный суд без права апелляции на его решения. Все трое получили право чеканить от своего имени монету. Провинции были поделены так, что Галлия (кроме Нарбоннской) переходила к Антонию, тогда как Африка, Нумидия, Сардиния, Сицилия и другие острова достались Октавиану, а Нарбоннская Галлия и Испания – Лепиду. На долю Антония и Октавиана выпала война с Брутом и Кассием, находившимися на Востоке; Лепиду было поручено ведение дел в Риме, причем своими провинциями он должен был управлять через легатов, а из своих войск четыре легиона отдать Антонию, три – Октавиану (у каждого из них было, таким образом, по двадцать легионов), а себе оставить для охраны порядка в Риме три легиона. В результате Лепид был с самого начала оттеснен на задний план. К тому же Октавиан женился на Клодии, падчерице Антония.87 Кроме этого, триумвиры должны были удовлетворить своих солдат; для их расселения были выбраны восемнадцать крупнейших и наиболее цветущих городов Италии, в том числе Капуя, Регий, Венусия, Беневент, Нуцерия, Аримин, Гиппоний. Наконец, триумвиры приняли решение путем так называемых проскрипций, т. е. составления списков лиц, объявляемых вне закона и подлежащих немедленному уничтожению, расправиться со своими политическими противниками и заодно с теми, кто казался чересчур влиятельным, независимым и чьими богатствами можно было поживиться.88 В Риме причину проскрипций видели в жадности Лепида, который рассчитывал завладеть чужим добром, в желании Антония отомстить тем, кто объявил его врагом, в решимости Октавиана покарать убийц Цезаря.89 Как бы то ни было, и проскрипции, и всякого рода конфискации и разорительные поборы триумвиры использовали, чтобы собрать деньги, которые были им нужны для расчетов с ветеранами.90 По всей Италии шел повальный грабеж, творились чудовищные насилия; даже когда умерла Атия, мать Октавиана (ее торжественно похоронили за государственный счет), один ветеран потребовал у Октавиана ее имущество для себя. Первый список проскрибирован-ных из двенадцати или семнадцати имен был отправлен в Рим.91 Консул Педий пытался убедить взволнованный народ, что этим репрессии ограничатся; скоропостижная смерть избавила его от горького разочарования.
Решения совещания были одобрены солдатами-цеза-рианцами (впрочем, о проскрипциях им ничего не сказали). Вступив в Рим, триумвиры поспешили легально оформить свои договоренности. 27 ноября по предложению трибуна Публия Тития без обсуждения и без голосования был введен в действие закон, которым всем троим предоставлялась на пять лет, т. е. по 31 декабря 38 г. до н. э., «для упорядочения дел» власть, равная консульской. Ночью в Риме были вывешены новые списки проскрибированных из 130 имен, а вскоре потом был обнародован еще один список в 150 имен.92
Террористический режим триумвирата надолго запомнился античному миру; еще Плиний Старший несколько десятилетий спустя упрекал Октавиана в соучастии в «триумвирате гнуснейших граждан», хотя преимущественное положение в нем принадлежало Антонию; он же говорит и о ненависти к Октавиану, вызванной проскрипциями.93 Еще позже Плутарх высказался без обиняков: «Так они лишились от ярости и бешенства человеческого рассудка или, лучше сказать, показали, что нет зверя более свирепого, чем человек со страстями, захвативший власть».94 По словам Аппиана, эдикт триумвиров о проскрипциях был сформулирован следующим образом: «Из проскрибированных по этому списку никто пусть не принимает никого, не скрывает, не отсылает никуда, и пусть никто не позволит подкупить себя. Если же кто-то будет изобличен в спасении ли, в оказании ли помощи или в знании, того мы, не принимая во внимание ни оправданий, ни извинений, включаем в число проскрибированных. Пусть приносят головы убившие к нам – свободный за двадцать пять тысяч аттических драхм за каждую, а раб за свободу личности, и десять тысяч аттических драхм, и гражданские права господина. То же пусть будет и доносчикам. А из получивших никто не будет записан в наши документы, чтобы он не был известен».95