господин Каскабель, первый силач
госпожа Каскабель, чемпион по борьбе, Гран-При в международном кубке Чикаго
господин Жан, непревзойденный эквилибрист
господин Сандр, клоун-гимнаст
мадемуазель Наполеона, танцовщица на проволоке
господин Клу-де-Жирофль, уморительнейший паяц
господин Жако, попугай-болтун
господин Джон Булль, умнейшая из мартышек
господин Ваграм и госпожа Маренго, ученейшие собаки
БОЛЬШОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
РАЗБОЙНИКИ ЧЕРНОГО ЛЕСА
ПАНТОМИМА С ОБРУЧЕНИЕМ, ЖЕНИТЬБОЙ,
НЕОЖИДАННЫМИ ПРИКЛЮЧЕНИЯМИ И РАЗВЯЗКОЙ.
Небывалый успех в трех тысячах ста семидесяти семи представлениях во Франции и других странах!
Примечание. Поскольку разговорная речь в пантомиме запрещена и заменена жестами самого разного рода, этот шедевр драматического искусства может быть оценен по достоинству даже лицами, подверженными достойной сожаления полной глухоте.
Для удобства почтеннейшей публики вход — бесплатный; сбор платы на месте.
Цена: 40 копеек, невзирая на пол, возраст и сословие.
Обычно господин Каскабель давал представления на воздухе, поставив купол шатра перед «Прекрасной Колесницей». Но в Перми он обнаружил на большой центральной площади деревянный цирк, предназначенный для обучения и вольтижировки наездников. Ветер и дождь свободно разгуливали внутри обветшалого, но еще достаточно крепкого и довольно вместительного — от двухсот до двухсот пятидесяти мест — строения.
Каким бы оно ни было, здание это подходило больше, чем шатер Каскабелей. Директор труппы испросил у городского головы соизволения использовать его на все время пребывания в Перми, каковое соизволение ему и было любезно предоставлено.
Да, эти русские — славнейшие люди, хотя и попадается среди них отребье, подобное Ортику! А впрочем, в какой стране нет своих изгоев! Что касается пермского цирка, то его не посрамят выступления труппы Каскабелей. Директор цирка сожалел только, что его величество император Александр Второй не почтит своим проездом его родной город. Но поскольку его величество в Петербурге, то, конечно, ему трудно присутствовать при столь знаменательном событии.
Меж тем Цезарь беспокоился, не утратили ли его артисты своих навыков в прыжках, танцах, силовых упражнениях и т. д. Репетиции забросили, когда «Прекрасная Колесница» достигла Уральского хребта, и больше не возобновляли. Ба! Да разве настоящие артисты не готовы в любую минуту блеснуть своим искусством?
Что до пьесы, то она не нуждалась в репетициях. Ее играли так часто и без суфлера, что главный режиссер ничуть не сомневался в успехе.
Тем временем Ортик уже еле сдерживался, чтобы не выказать свое беспокойство по поводу отсутствия господина Сержа. Накануне встреча не состоялась, и ему пришлось предупредить сообщников о переносе дела на сутки. Он спрашивал себя: почему господин Серж так и не вернулся вечером, как обещал господин Каскабель? Остался ли он в Вальском? Вполне возможно, так как господин Серж, несомненно, ушел именно туда. Но как Ортик ни старался скрыть свое нетерпение, ему не удалось совладать с собой, и он поинтересовался у господина Каскабеля, нет ли известий от господина Сержа.
— Никаких, — ответил господин Каскабель.
— Я думал, — продолжал Ортик, — вы ожидали его еще вечером?
— Это так, — сказал Цезарь, — и неплохо, если бы он поторопился! Он очень расстроится, пропустив представление! Это будет великолепное зрелище! Вы-то его увидите, Ортик!
Хотя господин Каскабель и говорил с беззаботным видом, в глубине души он всерьез беспокоился.
Накануне господин Серж ушел в усадьбу отца, пообещав вериться к рассвету. Шесть верст туда, шесть обратно — пустяк для такого ходока! Раз он не вернулся, оставалось три варианта: или господин Серж арестован по дороге в Вальское, или он дошел, но состояние князя Наркина задержало его в поместье, или же полиция взяла его на обратном пути. Предположение, что сообщникам Ортика удалось заманить господина Сержа в какую-нибудь ловушку, маловероятно, и, когда Кайетта высказала что-то в этом роде, господин Каскабель ответил ей:
— Нет! Тогда бы этот паршивец Ортик не волновался! Он и не подумал бы спросить о господине Серже, будь он уже в руках у бандитов! Ах, подонок! Пока я не увижу, какую гримасу он скорчит на виселице, на другом суку которой будет дергаться Киршев, не будет мне счастья на этом свете!
Господин Каскабель уже плохо скрывал свои эмоции. Корнелии, тоже немало обеспокоенной, даже пришлось заметить ему:
— Цезарь! В конце концов, ты успокоишься или нет? Ты слишком много суетишься! Нужно тебе вправить мозги!
— Вправить можно только то, что есть, Корнелия, и люди пользуются тем, что дал им Бог, и рассуждают как могут! Я знаю только, что мой друг обещал вернуться к утру, а мы до сих пор его ждем!
— Пусть так, Цезарь; ну и что? Ведь никто и не подумает, что он и есть граф Наркин!
— Да, никто… И правда, никто… Если только…
— Что это значит? Что за «если только»? Почему ты заговорил, как Клу-де-Жирофль? О чем речь? Только мы с тобой знаем тайну господина Сержа… Или ты думаешь, что я кому-нибудь проболталась?
— Господь с тобой, Корнелия! Ты — никогда! И я тоже!
— Ну тогда какого черта…
— Видишь ли, я. полагаю, в Перми полно людей, которые когда-то общались с графом Наркиным и могут его узнать! Или вдруг кому-то покажется подозрительным русский в нашей труппе! И наконец, хотя кое-кто считает, что я преувеличиваю, но я слишком уважаю господина Сержа, чтобы в данный момент оставаться спокойным! Если бы я мог хоть чем-нибудь помочь своему другу!
— Прежде всего не суетись; ты только навредишь ему, возбуждая подозрения! — совершенно справедливо заметила Корнелия. — И самое главное — не нарывайся на неприятности, задавая нескромные вопросы, да еще невпопад! Я так же, как и ты, расстроена его отсутствием и предпочла бы, чтобы господин Серж находился здесь! Тем не менее я не схожу с ума, а думаю, что он просто задержался в родительском доме. Сейчас, как я понимаю, при свете дня, он не хочет возвращаться, но сделает это следующей ночью. Поэтому, Цезарь, не глупи! Возьми себя в руки и думай лучше о роли Фракассара, которая принесла тебе самый большой успех в жизни!
Что ж, эта женщина умела рассуждать здраво, и непонятно, почему ее муж не желал открыть ей всю правду. Хотя, вероятно, он поступал правильно. Кто знает, удастся ли Корнелии с ее порывистым характером сдержать себя в присутствии Ортика и Киршева, когда она поймет, что это за люди и какие у них намерения!
Господин Каскабель промолчал скрепя сердце и вышел из фургона, чтобы проследить за установкой инвентаря и декораций в цирке. Корнелия с помощью Наполеоны и Кайетты принялась за ревизию костюмов, париков и прочих причиндалов для спектакля.
В это время мнимые русские матросы занялись, по их словам, оформлением своего статуса как матросов, вернувшихся на родину после кораблекрушения; установленный порядок этой процедуры предполагал множество хождений по инстанциям.
Господин Каскабель и Клу протирали пыльные лавки для зрителей и подметали манеж; Жан и Сандр готовили инвентарь для силовых и гимнастических номеров. Затем они занялись тем, что их импресарио называл «совсем новенькими костюмчиками», в которых эти «несравненные лицедеи разыгрывают пантомиму «Разбойники Черного леса».
Жан грустил больше обычного. Он и не подозревал, что господин Серж — граф Наркин, беглый политический узник, нелегально находившийся в своей стране. Для него господин Серж был богатым русским помещиком, вернувшимся в свои владения, здесь он останется вместе с приемной дочерью. Как смягчилась бы его боль, если бы он знал, что пребывание в Российской империи запрещено господину Сержу и после свидания с отцом он покинет родину в надежде найти убежище во Франции! В этом случае разлука отсрочилась бы на несколько недель, на целых несколько недель счастья!