Что касается мужчин, то зимой — а многие еще одевались так, словно на улице стоял жестокий мороз, — они походили на диких зверей, ибо кутались в одежду из шкур мехом наружу. Головы скрывали капюшоны, так называемые «малицы», или «парки», в которых были прорезаны щелочки для глаз, рта и ушей. Разглядеть их лица не представлялось возможным, что, вероятно, ни у кого не вызывало особых сожалений.
По дороге «Прекрасной Колеснице» то и дело встречались сани, в этих местах называемые «нартами». В нарты впрягают в среднем трех оленей. Упряжка весьма примитивна: ею служит простой ремень, пропущенный под брюхом животных и привязанный за их рога. Нартами управляет один погонщик, и они одолевают по снегу семь-восемь лье без малейшей передышки.
Не стоило ожидать такой прыти от оленей, тянувших тяжеленный фургон. В то же время грех было на них жаловаться: они делали свою работу безотказно и надежно.
По этому поводу господин Серж как-то заметил, что разумнее заменить оленей на лошадей, как только удастся их раздобыть.
— Заменить? Зачем же? — изумился господин Каскабель. — Вы думаете, у них не хватит сил дотянуть нас до России?
— Если бы мы направлялись на русский Север, — ответил господин Серж, — я бы не волновался. Но мы идем в центральную часть России — а это совсем другое дело. Олени с большим трудом переносят тепло; жара изнуряет их и лишает всякой работоспособности. Поэтому в конце апреля их несметные стада мигрируют на Север и на высотные плато Уральских гор, где всегда лежит снег.
— Ну что ж! Придумаем что-нибудь, господин Серж, достигнув Европейской равнины. Но, по правде говоря, какая потеря — расстаться с нашей упряжкой! Судите сами: какой фурор мы произведем, явившись в самом разгаре пермской ярмарки с двумя десятками оленей, запряженными в колесницу семейства Каскабель! Какой эффект, какая сногсшибательная реклама!
— Да, пожалуй, настоящая сенсация, — улыбнулся господин Серж.
— Нет, триумф! Триумф, вы хотите сказать! И кстати, — добавил господин Каскабель, — не правда ли, мы твердо договорились, что граф Наркин — член моей труппы и, если понадобится, не откажется выступить перед публикой?
— О да! Железно.
— Тогда, как глава труппы, попрошу вас не пропускать репетиции и не увиливать от занятий по развитию ловкости рук! Поскольку все думают, что вы делаете это ради развлечения, то ни дети, ни моряки не станут удивляться. Хм! А знаете, вы уже достаточно искусны!
— Разве могло быть иначе с таким учителем, как вы, дружище Каскабель?
— Прошу меня великодушно извинить, господин Серж, но, уверяю вас, вы необыкновенно одарены от природы! Еще несколько приемчиков, и вы станете несравненным жонглером и фокусником! Уверен — вас ждет большой успех на подмостках!
Шестого мая «Прекрасная Колесница» вышла на берег Енисея в сотне лье от озера Еж
Енисей — одна из величайших рек Азиатского континента; на семьдесят второй параллели он впадает в одноименный залив Ледовитого океана.
Не осталось уже ни одной льдины на поверхности широкой реки. Большой паром для экипажей и путников, курсировавший между берегами, перевез маленький караван с людьми и имуществом, взяв немалую плату за проезд.
По ту сторону тундра простиралась, казалось, до бесконечности. Кое-где попадались группы остяков, исполнявшие свои религиозные обряды. Хотя большинство из них и приняли крещение, христианская религия не имеет здесь определяющего влияния, и остяки по-прежнему поклоняются языческим изображениям шайтана[174]. Это идолы с человеческими лицами, вырезанные из больших бревен; в каждом доме и даже в каждой лачуге стоит маленькая копия божества, украшенная медным крестиком.
Похоже, что остякские священники, или шаманы, извлекают немалую выгоду из фактически двойной религии, не считая того, что они имеют огромное влияние на фанатичных приверженцев, верующих и в Христа, и в шайтана. Надо видеть, с какой страстью, в каких эпилептических припадках и конвульсиях эти одержимые до исступления бьются перед своими идолами!
Когда путешественники в первый раз встретили полдюжины бесноватых идолопоклонников, юный Сандр тут же решил их передразнить; и вот он уже ходит вразвалочку на руках, изгибается назад, шатается, как клоун, и заканчивает серией головокружительных сальто.
Это упражнение навело его отца на следующие размышления вслух: