Легко представить, какой эффект на городских обывателей произвела афиша цирка Каскабелей, не говоря уж о большом барабане Клу, который целый час расхаживал по улицам, выбивая самую немыслимую дробь. Такой шум мог разом разбудить все российские губернии!
Потому в назначенный час на подступах к цирку было не протолкнуться; прибыл и губернатор Перми с семьей, а также немалое количество импозантных чинов, казачьи офицеры, крупнейшие местные купцы, множество мелких торговцев, приехавших на ярмарку, не говоря уж о всяком простом люде.
У входа усердствовали музыканты труппы: Сандр — на пистоне, Наполеона — на тромбоне, Клу и блистательная Корнелия в трико телесного цвета и розовой юбочке — на барабанах. Все вместе они производили жуткую какофонию, ласкавшую, впрочем, уши русских мужиков.
Кроме того, по всей центральной площади разносились крики зазывалы Цезаря на вполне приемлемом русском языке:
— Заходите, дамы и господа! Вход бесплатный! Всего сорок копеек место, невзирая на пол, возраст и сословие! Смелее, господа!
И как только дамы и господа расположились на скамеечках манежа, оркестр скрылся, чтобы приступить к программе.
Вступление прошло на ура. Малютка Наполеона на канате, Сандр в клоунской пародии на пластического акробата, ученые собаки, Джон Булль и Жако в забавных сценках, господин и госпожа Каскабель в упражнениях на силу и ловкость — все они имели небывалый успех. Часть бурных аплодисментов, предназначенных выступавшим в первой части, выпала и на долю Жана. Возможно, его мысли витали столь далеко, что рука дрогнула, а талант жонглера померк? Если и так, то это заметил только опытный глаз главы семейства, тогда как публика и не почувствовала, насколько бедный юноша находился не в своей тарелке.
Пирамиду, которая предшествовала антракту, пришлось несколько раз повторять на «бис».
Господин Каскабель вдохновенно и с потрясающим юмором представлял артистов, требуя для них вполне заслуженных «браво»! Этот необыкновенный человек убедительно доказал, что энергичная натура способна отбросить прочь все негативные переживания. Репутация семейства Каскабель осталась на высоте! Далекие потомки россиян будут произносить это имя с благоговением и восхищением!
Но если зрители с интересом следили за номерами первой части программы, то с каким нетерпением они ожидали начала второй! В антракте только и говорили что о предстоящей пьесе.
После десятиминутного перерыва на свежем воздухе публика вновь заполнила все места.
За час до представления Ортик и Киршев вернулись, приведя с собой полдюжины нанятых статистов. Как вы наверняка догадались, их старых «корешей», с которыми они встречались в глухом уральском ущелье.
Господин Каскабель внимательно осмотрел новых «артистов».
— Великолепно! — воскликнул он, потирая руки от удовольствия. — Какие прекрасные лица! Какие мускулы! Правда, у всех слишком честная внешность для роли разбойников! Но ничего, это поправимо! Взъерошенные парики и спутанные бороды придадут вам устрашающий вид!
Выход разбойников намечался на финал пьесы, а потому у господина Каскабеля хватало времени подготовить новобранцев, одеть их и причесать соответствующим образом, одним словом — придать им по-настоящему бандитский вид.
Наконец Клу хлопнул три раза в ладоши.
В хорошо оборудованном театре в такой момент под последние аккорды оркестра поднимается занавес. Если здесь он не поднялся, то только потому, что он просто отсутствовал на арене цирка, хотя она и служила сценой.
Но не подумайте, что действие разыгрывалось вовсе без декораций или по меньшей мере без какого-то подобия декораций. Слева здоровенный шкаф с нарисованным крестом изображал церковь, а точнее, церковный придел, в то время как колокольня как бы оставалась за кулисами; в центре простиралась деревенская площадь, представленная собственно ареной; справа несколько кустов в ящиках изображали Черный лес.
Пьеса началась в полной тишине. Какой хорошенькой выглядела Наполеона в слегка поношенной полосатой юбочке, в милом чепчике, подобно цветку, украшавшему ее белокурую головку! Но главное — ее невинная и нежная внешность! Первый любовник Сандр в оранжевом камзоле, полинявшем под мышками, ухаживал за ней с помощью столь страстных жестов, что и слова не сделали бы их диалог более доходчивым! Им помешал Клу в дурацком ярко-желтом парике, с немыслимыми окулярами на носу, на длинных нескладных ногах, которые он переставлял как ходули! Гримасничавшая обезьянка и болтливый попугай остроумно передразнивали его! Невозможно представить себе что-либо уморительнее этой шутовской феерии!