Где-то весной 63 года Цезарь подговорил трибуна Т. Лабиена внезапно возбудить перед центуриатными комициями[54] процесс по обвинению в убийстве против Г. Рабирия: в 100 году тот участвовал в событиях, приведших к гибели Сатурнина и Главции.[55] Рабирий был обвинен в пролитии крови римского гражданина без приговора народа: был организован показательный процесс, который проводился в старинной форме разбирательства дела о perduellio (государственном преступлении). Тем самым Цезарь и Лабиен нападали на senatus consultum ultimum, принятие которого предоставляло магистратам, уполномоченным сенатом, право жизни и смерти в отношении граждан; однако их рвение было не более чем комедией: всегда можно было найти какое-нибудь нарушение формальностей, чтобы избавить приговоренного от смерти. Так что для Цезаря важнее был приговор, нежели его исполнение. Цицерон же, по противоположным причинам, надеялся на оправдание Рабирия, что узаконило бы широкие полномочия, которые сенат передал консулам без одобрения народа. Процедура требовала назначения дуумвиров (duoviri)137, по жребию ими выпало быть консуляру Л. Юлию Цезарю и Г. Юлию Цезарю, и эти дуумвиры осудили Рабирия138. Цицерон мог опротестовать всю процедуру перед сенаторами. Но он предпочел обратиться к народу с речью о существе дела. Ему, как когда-то Марию, удалось погасить возмущение, и центуриатные комиции разошлись без голосования. Итак, Цезарь восстановил древнюю процедуру. Он действовал в точном соответствии с заветами предков (mos majorurn) и в результате сумел создать реальную угрозу для тех, кто стал бы вновь прибегать к SC ultimum.
Цезарь претендовал на преторство, а Катилина на консульство одновременно со знаменитым правоведом Сервием Сульпицием Руфом, богатым аристократом Д. Юнием Силаном и видным военачальником Л. Лицинием Муреной, которому симпатизировали всадники. Катилина выдвинул программу действий «по всем азимутам», которая должна была привлечь к нему симпатии простого народа и бедноты (долговой вопрос, аграрная реформа, отмена наследственных привилегий). Подобная программа не могла оставить равнодушными популяров: они стали помогать Катилине (как, например, Красс своими деньгами), впрочем, не доверяя ему. Цезарь предложил законопроект о восстановлении в правах сыновей лиц, подвергшихся проскрипциям. Цицерон выдвинул возражения по тексту. Таким образом Цезарь усугубил непопулярность консула и оживил воспоминания об ужасах проскрипций, из которых Катилина сумел в свое время извлечь выгоду. Кроме того, Цезарь внушил Г. Антонию мысль о необходимости помириться с Цицероном, обменяв Цизальпинскую Галлию на Македонию,[56] где найдется чем поживиться Антониевой алчности. Так укрепилась высшая магистратура, чтобы противостоять замыслам Катилины, потерявшего во время предвыборной кампании всякое чувство меры. Цезарь не мешал Цицерону ни переносить комиции на сентябрь, ни проводить через народное собрание закон Туллия о подкупе избирателей (lex Tullia de ambitu) или постановление о триумфе Лукулла, обеспечившее участие в выборах тысячи шестисот «достойных» избирателей, голосовавших против Катилины, в результате чего тот потерпел поражение: в сентябре 63 года консулами были избраны Силан и Мурена.