Все это крайне неправдоподобно.
Мне кажется, на беднягу Катилину пал выбор быть козлом отпущения своего времени.
Кстати говоря, такого же мнения придерживался и Наполеон.
Откроем «Памятные записки с острова Святой Елены» на дате 22 марта 1816 года:
«Сегодня император читал в римской истории о заговоре Катилины и не мог понять его в том виде, в каком он там обрисован. "Каким бы негодяем ни был Катилина, — сказал он, — у него должна была быть какая-то цель, и эта цель не могла состоять в том, чтобы царствовать над Римом, коль скоро его упрекали в желании поджечь город со всех сторон". Император полагал, что это была скорее какая-то новая мятежная группировка, вроде группировок Мария и Суллы, на главаря которой, после ее провала, обрушились все избитые обвинения, какие всегда сыплются на заговорщиков в подобных случаях».
Своим орлиный взором император был способен видеть во тьме времен столь же ясно, как и сквозь дым сражений.
Впрочем, момент был благоприятным для революции.
Рим разделился на богатых и бедных, на миллионеров и банкротов, на кредиторов и должников; ростовщичество было в порядке вещей, и законная ставка составляла четыре процента в месяц.
Покупалось все, от голоса Куриона до любви Сервилии.
Старый римский плебс, племя воинов и землепашцев, становой хребет Рима, разорен.
В городе три или четыре тысячи сенаторов, всадников, ростовщиков, барышников, главарей мятежей; на каждом шагу вольноотпущенники; за пределами Рима нет больше земледельцев — одни рабы; нет больше засеянных полей — одни выпасы; было замечено, что свиней кормить прибыльнее, чем людей: Порций Катон составил себе на этом огромное состояние.
Повсюду фракийцы, африканцы, испанцы — с оковами на ногах, со следами бича на спине и с клеймом рабства на лбу.
Рим растратил свое население на то, чтобы завоевать мир; он обменял золото гражданства на медную монету рабства.
Принято иметь виллу в Неаполе — ради морского бриза; в Тиволи — ради брызг водопадов; в Альбано — ради тени деревьев.
Фермы, а вернее сказать, одна общая ферма теперь на Сицилии.
Катон имеет три тысячи рабов; судите сами о других!
Размеры состояний несуразны, настолько они огромны.
У Красса, беря в расчет лишь его земельную собственность, во владении двести миллионов сестерциев, то есть более сорока миллионов франков.
Веррес, за три года своего наместничества, заграбастал на Сицилии двенадцать миллионов.
Цецилий Исидор разорился во время гражданских войн; у него осталось лишь несколько жалких миллионов, которые тают один за другим, и, тем не менее, умирая, он завещает своим наследникам четыре тысячи сто шестнадцать рабов, три тысячи шестьсот упряжек быков, двести пятьдесят семь тысяч голов скота и шестьдесят миллионов сестерциев наличными (около пятнадцати миллионов франков).
Какой-то центурион имеет десять миллионов сестерциев.
Помпей принуждает одного лишь Ариобарзана платить ему тридцать три таланта в месяц, что-то около ста восьмидесяти тысяч франков.
Цари разоряются в пользу военачальников, легатов и проконсулов Республики.
Дейотар низведен до нищенства.
Саламин не может выплатить долг Бруту, своему кредитору, и тогда Брут запирает городской сенат в зале заседаний и берет его в осаду: пять сенаторов умирают от голода, остальные платят.
Долги соответствуют состояниям; все очень просто: между ними должно соблюдаться равновесие.
Цезарь, отправляясь в качестве претора в Испанию, занимает у Красса пять миллионов и должен ему еще пятьдесят; Милон, ко времени вынесения ему приговора, был должен четырнадцать миллионов; Курион, продавшийся Цезарю, был должен двенадцать миллионов; Антоний — восемь миллионов.
Так что, по нашему мнению, заговор Катилины напрасно назван заговором; это не преступный сговор, это историческое деяние.
Это великая и вечная война богача и бедняка, борьба того, кто не имеет ничего, против того, кто имеет все.
Это проблема, лежащая в основе всех политических проблем, с которыми мы столкнулись в 1792 и 1848 годах.
Бабёф и Прудон — это Катилины в теоретическом плане.
Посмотрите, кто стоит на стороне Катилины, посмотрите, кто составляет его свиту, посмотрите, кто служит ему охраной.
Это все щеголи, все распутники, вся разорившаяся знать, все красавчики в пурпурных туниках, все, кто играет, пьет, танцует, содержит женщин.
Мы уже говорили, что и Цезарь был в их числе.