В этом примере проявляется общая закономерность: ни один факт, засвидетельствованный традицией (если он не противоречит полностью данным других источников), не может быть отброшен, но должен быть объяснен. И главной задачей современных биографов становится поиск внутреннего логического обоснования в череде злодеяний и безумств тиранов. Не случаен в этом контексте и медицинский аспект — современные исследователи часто задаются вопросом: а были ли их герои психически нормальны?
Ответ дается всегда положительный: несмотря на отягощенную наследственность, никто из Юлиев-Клавдиев безумным не был, и если кого и следует подвергать соответствующему обследованию, то не императоров, а общество, сознание которого нуждалось в образах подобных монстров.
Пожалуй, наиболее активными были попытки найти ключ к биографии Нерона — вплоть до того, что создано международное общество нероновских исследований. Это объясняется прежде всего хрестоматийной отрицательностью образа, сформировавшегося уже в античной и, что может быть еще более важно для современной европейской культуры, в христианской традиции: «Для любого традиционно настроенного историка и, я бы даже сказал, для любого более или менее образованного человека Нерон — полубезумный, кровожадный император, описанный Тацитом, Светонием, Дионом Кассием».[24] Усилия современных антиковедов направлены, конечно, не на «реабилитацию» (как свидетельствует специальная статья Ж. Ванкенне «Нужно ли реабилитировать императора Нерона?»),[25] но на поиск той нити, которая помогла бы найти логику в действиях императора и объяснить противоречия, с тем чтобы создать более убедительный образ, согласующийся со всеми данными источников — и литературных, и археологических, и эпиграфических, и нумизматических.
Для этого предложены разные подходы. Ж. Шарль-Пикар,[26] сравнивая Августа и Нерона, подчеркивал революционность последнего, стремившегося заменить традиционную мораль эстетическим идеалом, превратить повседневную жизнь в вечный праздник. Э. Чизек[27] подчеркивал важность политической идеологии — стремления Нерона к реализации идеала теократической монархии эллинистического образца, время которой еще не наступило, что и обусловило его поражение и падение династии в целом. По мнению румынского историка, Нерон стремился изменить само мировоззрение римлян, освободить их ментальность от многочисленных табу их предков, ввести новый социокультурный код взамен отжившей свое и находившейся в кризисе системы ценностей, что требовало глубокой моральной и образовательной реформы, — все это в целом и называют иногда «неронизмом». Э. Чизек последовательно ищет объяснения злодеяний Нерона через параллельное исследование психологии героя и обусловившего ее исторического и культурного контекста. В результате ему действительно удается создать интересный, оригинальный портрет эпохи: режим Нерона не исчерпывается в книге своим политическим фасадом и охарактеризован как форма жизни, набор человеческих типов, духовная атмосфера, система жизненных и ценностных ориентаций[28]. И вместе с тем нельзя не заметить, что использование арсенала современной культурологии и исторической психологии нарушает законы биографического жанра: несмотря на психологизм исследования, оно в большей степени объясняет специфику общества, нежели характер правителя и его судьбу.
Автор биографии Калигулы Р. Огэ вообще считает невозможным создание психологического портрета этого принцепса из-за крайней тенденциозности и недостаточности данных традиции: историку остается лишь объяснять поступки правителя психологией власти. Этому и посвящена аналитическая часть книги, где автор истолковывает все события царствования «монстра» Калигулы самой земной и неумолимой логикой — логикой борьбы за власть, и эту логику не смогли затемнить даже преднамеренно искаженные данные античной традиции, восходящей к врагам «несчастного императора»[29].
24
25
28